|
ШПИОНСКАЯ САГА ПО ДОКУМЕНТАМ ИСТОРИИ
 | <:CAPTION:> |
(обзор сборника архивных документов «ГЕРМАНИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ 1915-1918», изданного под редакцией З. А. Б. ЗЕМАНА, а также статьей и фрагментов статей, написанных В.И. Лениным в период с 16 (3). 07. по 06 (24.10.) 1917 года).
СОДЕРЖАНИЕ:
Вступление
Предисловие Земана и подтверждение Хальвега
Непредвзятость и тенденциозность
Парвус и Кескюла
Расстановка сил в Мировой войне
Патриотизм и национализм
Идейные установки Парвуса
Н.К. Бацария
Социализм и коммерция
Карл Моор
О поездке на Север в начале войны
Цель новой поездки на Север
Х.Раковский в сетях германского шпионажа
Торговец кофе Людвиг Розелиус
Сети британского шпионажа
Леди Пейджет и леди Уилкинсон
Лорд Интерфорс и его окружение
Трагическая судьба Нефтесиндиката
Фарбман М.С.
Эпилог
-----------------------------------------
ПРИЛОЖЕНИЕ I
ПРИЛОЖЕНИЕ II
ВСТУПЛЕНИЕ
Вниманию читателей предлагаются два сборника исторических документов, охватывающих период эпохи войн и революций с 1915 по 1918 год. Документы содержатся в Приложениях I и II.
В Приложении I представлен перевод с английского на русский язык сборника «ГЕРМАНИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ 1915-1918», в котором содержатся документы из архива Министерства иностранных дел Германии. Этот сборник издан в 1958 году с соответствующими комментариями британским историком чешского происхождения Збинеком Земаном (18.10. 1928 — 22.06. 2011). Он стал едва ли не главным добросовестным и объективным источником для исследователей т.н. «немецкого следа» в деятельности большевиков и представителей других партий в период Великой русской революции.
Приложение II включает статьи и фрагменты статей, написанных В.И. Лениным в период с 16 (3). 07. по 06 (24.10.) 1917 года. Они содержатся в XXI томе собрания сочинений пролетарского вождя, изданном в 1935 году Партиздатом ЦК ВКП(б) под редакцией Н.И. Бухарина и В.М. Молотова, и представляют собой перепечатку без изменений второго (1925—1932 гг.), исправленного и дополненного издания его произведений. Статьи и их фрагменты касаются, в основном, реакции большевистского лидера на обвинения его самого и окружения в сотрудничестве с германской разведкой.
Публикация обоих приложений дает возможность проследить предпосылки зарождения, рождение и дальнейшее развитие «шпионской саги», как иногда называют научные статьи и спекуляции, касающиеся вышеупомянутой темы. Документы, когда они используются не в конъюнктурных интересах идеологического и политического противостояния, позволяют почувствовать дух эпохи, понять причины и следствия исторических событий, мотивы действий исторических персонажей.
Несомненно, подлинным временем рождения «шпионской саги» явились «июльские дни» 1917 года. Острый «июльский кризис», положивший конец мирному развитию революции в России после свержения самодержавия, явился продолжением «апрельского» и «июньского» кризисов. Это были этапы нарастания и углубления противоречий между Временным правительством, принявшим на себя обязательства царизма продолжать войну Антанты со странами Центрального договора, и народами России, уставшими от войны и жаждущими немедленного мира.
Разумеется, большевики активно использовали в борьбе за власть антивоенные настроения масс, которые совпадали с последовательной антивоенной позицией партии Ленина до начала Первой мировой войны и в ходе ее ведения. Их противники стремились сбить антивоенные настроения, продолжать войну, рассчитывая на укрепление своей власти и влияния при помощи западных союзников по Антанте.
Совершенно очевидно, что козырем антибольшевистских сил явилась игра на патриотических чувствах россиян в связи с оккупацией Германией ко времени свержения самодержавия значительной территории бывшей царской России и угрозой полного порабощения страны. Но тот же козырь для пропагандистского обоснования необходимости продолжения войны оборачивался проигрышем в реальной жизни.
Власть исчерпала ресурсы, необходимые для продолжения войны, между тем западные союзники торопили. Начавшееся 18-19 июня 1917 года наступление войск Временного правительства на Западном фронте закончилось полным провалом. Это и стало главной причиной протестов народных масс и солдат в т.н. «июльские дни», а также политического провала меньшевиков и эсеров, составлявших костяк Временного правительства после последней реорганизации.
На развитие политической обстановки в России влияли многие факторы и, в первую очередь, конечно, конфронтация с кайзеровской Германией. После вступления в апреле в войну США на стороне Антанты российским политикам разных направлений стало ясно, что поражение Германии предрешено. Проблема состояла в использовании фактора времени. Именно здесь противники большевиков допустили стратегический просчет.
Они поддались давлению потенциальных победителей Германии и не сумели выработать такую формулу компромисса с Берлином, которая позволила бы переждать неблагоприятный период и надеяться на успех буржуазно-демократической революции. Тем более что некоторые документы сборника Земана свидетельствуют о том, что немецкая сторона проявляла готовность к этому, ибо сама находилась в цейтноте.
Но Временное правительство и буржуазные политические партии оказались неспособными к самостоятельным действиям. Можно себе вообразить, что бы случилось, если бы «оборонцы» остались у власти. Скорее всего, войска кайзера заняли бы Москву, а русская армия была бы принуждена воевать вместе с немцами против бывших союзников по Антанте.
Большевикам способствовала не конъюнктурная, но последовательная антивоенная политика. И главное: они были совершенно свободны в своих действиях, они опирались на трезвую оценку обстановки в многонациональной стране, понимание подлинных пружин войны, повлекшей за собой наступление новой эпохи в международных отношениях.
Вот почему бешеная травля партии большевиков и ее вождя, против которых их противники выдвигали обвинения в подстрекательстве к мятежам и государственной измене, не достигала своей цели. А ярые буржуазные российские патриоты при соприкосновении с германскими войсками или под властью большевистского правительства охотно принимали или ждали немецкого покровительства.
Несомненна связь антибольшевистской «шпионской саги» с политическим заказом Запада и антисемитизмом. Не случайно В.И. Ленин сравнивает шельмование большевиков как «германских агентов» с делами Дрейфуса и Бейлиса. Подобная шпиономания получила уродливое развитие на советской почве в 30-50 гг. и вернулась к исходному состоянию в позднюю перестройку и настоящее время.
Документы Приложения II отражают внешнюю сторону «шпионской саги», цепь событий, происходивших на поверхности, в открытом пространстве идеологического, политического и военного противостояния участников противоборства. Документы сборника Земана из Приложения I отражают ее внутреннюю суть.
Конечно, имеются другие документы по данной теме, сомнительные и достоверные, но они мало что прибавляют к преследуемой нами цели раскрыть конкретное своеобразие эпохи и помочь отделить реальность от мифов, с какой бы стороны они не сочинялись.
Следует добавить также, что комментарий к приложениям не носит характер толкования и идеологической оценки документов, но раскрывает подробности, обойденные вниманием большинством исследователей, и, тем не менее, представляющие, на наш взгляд, большой интерес для понимания эпохи.
ПРЕДИСЛОВИЕ ЗЕМАНА И ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ХАЛЬВЕГА
Когда к историческим событиям и документам относятся предвзято, история искажается.
Но возможен ли вообще непредвзятый взгляд на историю. Ведь мир поделен на национальные государства и идеологии. Сами люди составляют миллионы и миллиарды микрокосмосов, наделенных сугубо индивидуальными интересами и представлениями об экономике, политике, культуре. Отвлечься от этого невозможно.
Возможно, однако, такое толкование исторических фактов и документов, которое не преследует узкие эгоистические цели, свободно от политической конъюнктуры, служит взаимопониманию и сотрудничеству народов.
Проверим вышесказанное посредством обзора сборника «ГЕРМАНИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ 1915-1918», в котором содержатся документы из архива Министерства иностранных дел Германии.
Этот сборник публикуется нами в оригинальном виде без позднейших комментариев и оценок, чтобы читатели сами вынесли о нем собственное мнение. Конечно, он рассчитан на подготовленного читателя, но не только поэтому мы ограничиваемся в его публикации аннотациями автора. Просто биографии и дополнительные пояснения к сборнику даны в посвященных ему печатных изданиях. Их легко можно найти в Интернете.
Почему именно это издание годится для проверки на объективность? Потому что оно более чем многие другие, подвержено пристрастному толкованию.
Исследователи справа видят в нем документальное подтверждение своим версиям о «немецком следе» в подготовке и свершении Октябрьской революции, о «пломбированном вагоне», «немецких деньгах» для подкупа большевиков, шпионстве Ленина и его соратников. Историки с левыми взглядами усматривают в документе как раз опровержение вышеупомянутых версий.
Составителю, издателю и комментатору сборника Збинеку Земану, британскому историку чешского происхождения (18.10. 1928 — 22.06. 2011), кажется, удается избежать подобного подхода. Это не значит, тем не менее, что он дает исчерпывающие или бесспорные пояснения к материалам сборника.
Збинек Земан отмечает в предисловии к публикации, что в документах германского Министерства иностранных дел нет никаких свидетельств того, что Ленин, осмотрительный политик, находился в непосредственном контакте с каким-либо официальным немецким ведомством.
«Трудно судить, - продолжает Земан, - насколько ему было известно о деятельности его окружения. У Фюрстенберга, псевдоним которого Ганецкий, и Радека, оба официально подданные Австро-Венгрии, как и у Гельфанда, имелись некоторые контакты с немцами . Но нельзя сказать, что даже Радек и Фюрстенберг, имевшие больше контактов с немцами, чем какие-либо другие большевики, принимали близко к сердцу интересы имперского германского правительства. Их целью была социалистическая революция. Для ее достижения и продвижения они были готовы использовать любые средства».
В других публикациях Земан характеризует версию о «пломбированном вагоне», в котором Ленин и его соратники, якобы, были доставлены из Швейцарии в Россию, по инициативе немцев, как продукт тенденциозной пропаганды.
Его вывод документально подтверждает немецкий военный историк Вернер Хальвег (29.04 1912 - 7.05 1989 ) в своей книге под названием «Возвращение Ленина в Россию».
Хальвег неудобный ученый авторитет для носителей всех легальных идеологий Интернета, а также сторонников и критиков версии о «шпионстве» большевиков. Он провел детство и воспитывался в районе прусского, затем свободного города Данцига (ныне польского Гданьска). В 1936 году он защитил в Берлинском университете диссертацию на тему «Способ ведения войны городом Данциг».
В биографии ученого имеется серьезный компромат. В молодости он вступил в ряды Национал-социалистического союза студентов Германии (NSDStB), общественной организации в Германии (1926—1945). С приходом нацистов к власти NSDStB была реорганизована. Союз студентов стал кадровым резервом для СС и нацистской элиты.
В 1933 году Вернер присоединился к СС, а в 1936 стал членом НСДАП. В 1940 году он участвовал в боевых операциях вермахта на Западном фронте, а затем и на Восточном фронте во время нацистского вторжения в СССР. Проявил себя специалистом в области артиллерийского и стрелкового вооружения.
Но, кроме того, Хальвег был талантливым военным историком, исследователем. В этом ему помогло основательное академическое и философское образование, участие в работе по организации музейного дела. Он был признанным экспертом по трудам военного теоретика Карла фон Клаузевица, исследователем феномена партизанского движения в разных странах.
Как утверждает Викпедия, Хальвег старался толковать военную науку как "неотъемлемую часть современного общества". Он рассматривал эту науку как основу для дальнейшего осмысления проблем национальной обороны и обеспечения всеобщего мира. Он выступал за междисциплинарное сотрудничество с участием экспертов западного и восточного мира и был привержен единому методу мышления, который включает философию, диалектику и логику.
В военных исследованиях Хальвег не мог пройти мимо трудов по военному делу теоретиков и практиков-марксистов. Начиная с середины 1950-х годов, он интересуется работами Фридриха Энгельса, Карла Маркса и Ленина. В мае 1970 года он принял участие в международной научной конференции по случаю 150-летия со дня рождения Фридриха Энгельса, инициированной властями города Вупперталя.
Его книга «Возвращение Ленина в Россию» - не только научный труд с привлечением документов Министерства иностранных дел и других ведомств кайзеровской Германии, но и продукт ломки в послевоенное время прошлого предвзятого личного мировоззрения автора. Это продукт поисков более широкого и выверенного объективного подхода к истории.
Объективность мыслилась Хальвегом безопасной гаванью, где можно укрыться от мощного идеологического давления экспертов государств – бывших союзников по антигитлеровской коалиции.
НЕПРЕДВЗЯТОСТЬ И ТЕНДЕНЦИОЗНОСТЬ
Нет нужды добавлять, что односторонность и предвзятость в вопросе трактовки причин и следствий революции в России заключается именно в акценте на «шпионстве» большевиков. Мы подчеркиваем как раз акцентировку, поскольку сторонники «шпионской» версии иногда допускают вскользь параллельность интересов большевиков и кайзеровской Германии в сокрушении царского режима в России, чтобы выглядеть объективными.
Таков комментарий Фельштинского Ю.Г к сборнику немецких документов под редакцией самого американского историка российского происхождения. Еще в советское время он эмигрировал в Израиль по липовому приглашению «израильского родственника», а оттуда в Штаты. Акцент «шпионства» воспроизводится в комментарии ссылками на шлейф обличителей большевиков, начиная от Э. Бернштейна. Комментарий изобилует примечаниями автора определенного толка:
Ленин – «неудавшийся юрист, слабый экономист, банальный философ. Блестящий тактик партийной борьбы, гениальный организатор раскола».
В.В. Шульгин (1878 – 1976) – «русский политический деятель, публицист. Использован советской политической полицией как провокатор в операции «Трест», затем вторично в конце Второй мировой войны. В 1960-х гг. использован как провокатор третий раз, когда по поручению правительства призывал эмигрантов отказаться от антисоветских взглядов».
«Николай II, Романов (1868 – 1918) – последний российский император (1894 – 1917). Казнен по решению советского правительства» (!?) и т.д. и т.п.
Кроме того, историк не ограничивается публикацией в русском переводе и комментированием сборника Земана. Он присоединяет к своей публикации отчеты жандармского филера, записи меньшевика Алексинского и прочий материал сомнительного происхождения от эсеров, кадетов, октябристов или из архивов США и других западных стран.
В его труде нет лишь одного – оценки шумихи вокруг «немецкого следа» главного ее адресата – В.И. Ленина. Мы восполним этот пробел в Приложении II к данной книге.
Словом, Фельштинский верен своему признанию, что он и Советская власть несовместимы. И это обстоятельство весьма красноречиво отражается в его «исторических трудах». Предвзятость этого историка состоит в том, что он вольно или невольно отказывает социалистическому движению в самостоятельности и самобытности, считает лидеров этого движения некими инструментами в политике капиталистических воротил мира.
И чем более радикальным и успешным становится это движение, тем более оно преподносится несамостоятельным и зависимым. Так же ведут себя историки, усматривающих в социализме угрозу властным устремлениям национальной буржуазии.
ПАРВУС И КЕСКЮЛА
Вот, Кайдо Янсон (21.06. 1940 – 02.05.2015), кандидат исторических наук (1975), доцент международных отношений Тартуского университета. В своей работе под заглавием «Эстонец Александр Кескюла и Берлин: дебют (сентябрь 1914 — май 1915)» он утверждает, что этот эстонский националист, попутчик социал-демократического движения опережает Парвуса в предложении своих услуг германской разведке.
Документы сборника Земана, действительно, можно анализировать и под углом зрения состязания Парвуса и Кескюлы в обслуживании интересов кайзеровской Германии. Кескюла состоял на связи у сотрудника политотдела Генштаба немецкой армии Штайнвакса. Надо отдать эстонцу должное: он весьма искусно разводил немца на денежные выплаты, изображая из себя неутомимого борца с коррупцией среди русских революционеров.
Историк Янсон сообщает об оценке Кескюлой революционного движения, сделанной для германских властей. «Хотя социально-политические и национальные революции влияют друг на друга, их внутренние тенденции совершенно различны, - считает Кескюла. - Суть национальных революционных движений – децентрализация.
Национальной революции, по его мнению, не обязательно сопутствуют социальные и политические изменения, которых добивается революционное движение, ставящее себе целью прямые политические и социальные преобразования в государстве. Национальная революция направлена против конкретного государства. Социальная революция ведется ради конкретного государства или против государства вообще (анархия).
Очевидно, что подобные взгляды кардинально расходятся с ленинской позицией по национальному вопросу. Очевидна и склонность Кескюлы блефовать. Некоторые его донесения германской разведке носили сфабрикованный характер и отражали его ошибочные воззрения на политику большевистской партии.
Примером может послужить донесение Кескюлы посланнику кайзеровской Германии Ромбергу в Берне (документ № 6 Приложения I), в котором сообщается о некоей «программе» Ленина, содержащей следующие пункты:
1. Создание республики.
2. Конфискация крупных земельных владений.
3. 8-часовой рабочий день.
4. Полная автономия для всех национальностей. (По этому пункту Кескюла отметил, что это условие не исключает возможности отделения этих национальных государств от России, которые будут служить буферными государствами.)
5. Предложение мира без учета Франции, но при условии, что Германия откажется от всех аннексий и военных репараций.
6. Русские армии немедленно покидают Турцию - иными словами, отказ России от претензий на Константинополь и Дарданеллы.
7. Российские войска продвигаются в Индию.
Донесение построено на полуправде. Если первые три пункта «программы» не расходятся с позицией Ленина, то в 4-ом пункте ее искажает замечание Кескюлы, призванное связать ленинский принцип свободного волеизъявления народов России с неким желанием большевиков иметь буферные государства.
Три последних пункта носят явно надуманный характер и продиктованы желанием эстонца угодить своим немецким спонсорам. Кескюла не мог не сознавать, что сепаратного мира добивались не большевики, но кайзеровская Германия.
Для сторонников Ленина требования сепаратного мира выглядели самоубийственными как до, так и после сокрушения царизма. Поэтому большевики выступали за мирное соглашение, как с Германией, так и со странами Антанты одновременно. Другое дело, что в будущем сепаратный мир в Брест-Литовске был навязан Советской России, потому Ленин и называл его «похабным».
Что касается отказа большевиков от претензий на Константинополь и Дарданеллы, то такой отказ органично входит в ленинскую концепцию мира без аннексий и контрибуций. Вряд-ли основательна попытка Кескюлы преподнести этот отказ в качестве «подарка» странам Центрального договора.
Большевики лучше, чем кто-либо другой понимали, что претензии Санкт-Петербурга на Босфор и Дарданеллы в исторической ретроспективе не раз делали Россию жертвой политических игр англо-французской и германо-австрийской коалиций.
С другой стороны, увлеченность царской России Дарданеллами ослабляла ее влияние на Балканах, где она претендовала на роль союзницы и покровителя национально-освободительных движений. Именно отсюда проистекает «неблагодарность» Болгарского царства родине героев Шипки в годы Первой мировой войны.
Наконец, обязательство продвижения войск России в Индию – полный бред, свидетельствующий о невозможности существования ленинской «программы» в интерпретации Кескюлы. Возможно, этот «верный ленинец», в представлении Р. Пайпса, попытался при помощи этого бреда выбить деньги у немцев.
Надо сказать, что, благодаря изысканиям Пайпса, версия Кескюлы снова всплыла в 1919 году в связи с предложением наркомвоенмора Льва Троцкого совершить поход Красной армии в Индию. Проект изложен им в секретной записке в Политбюро ЦК РКП (б) 5 августа 1919 года.
Идея так и осталась нереализованной, причём сам же Троцкий в своей записке подчёркивал лишь «предварительный» характер проекта. Учитывая сложность обстановки того времени, зажатость Советской России фронтами борьбы с иностранной интервенцией и внутренней контрреволюцией, идея индийского похода Красной армии (почему не китайского?) представляется абсурдной. Она не выходит за рамки пропагандистской «утки».
Конечно, Кескюла и Парвус фигуры не равноценные, как неравноценны национализм и космополитизм, взятые отдельно друг от друга. Но по части выбивания денег посредством комплиментарных выдумок Парвус превзошел Кескюлу, когда не постеснялся указать в отчете германскому послу в Копенгагене Брокдорфу-Ранцау точную дату запуска революции в России: 9 – 22 января 1916 года. (Документ № 7, Приложение I).
Поразительно, что прогноз Парвуса в Берлине сочли реалистичным и не задумались над тем, доверяют ли Гельфанду, на самом деле, социалисты. Немцы даже выдали ему денег и не поставили под сомнение его объяснение причин, по которым обещанное революционное восстание не состоялось. Впрочем, кайзеровскую Германию интересовали не столько прогнозы Гельфанда, сколько его возможности влиять на социалистическое движение в нужном направлении.
Как бы то ни было, но заслуга быть платным агентом чужой державы невелика. Объяснения на этот счет Парвуса будут приведены ниже, здесь же отметим, что историк Янсон оправдывает поступок Кескюлы (21.03. 1882 – 17.03.1963) «попыткой защитить национальные интересы Эстонии». Между тем кайзеровская Германия воспринимала эстонские национальные интересы весьма своеобразно.
В приложении экспертов германского генштаба к письму немецкому канцлеру, которое цитирует Янсон, утверждается, что германизировать народ просто, «поскольку ни у эстонцев, ни у латышей нет своей культуры. Опыт показывает, что как только эстонец или латыш примет немецкую культуру, он легко теряет связь со своими собратьями и тем самым онемечивается. Особого внимания заслуживает тот факт, что эстонцы и латыши не тот народ, который размножается».
Эстонский историк оспаривает оценку Кескюлы американским политологом Ричардом Пайпсом как верного ленинца. И в этом он прав. Ярый националист, в отличие, например, от Виктора Кингисеппа или Яна Анвельта, он ожидал от Германии и Австрии планомерного «этнографического разрушения России», рассуждал о превосходстве эстонцев над латышами в пособничестве германскому милитаризму.
«А. К. считал виды на революционное движение благоприятными для Эстляндской губернии и населенной эстонцами Северной Лифляндии, но совершенно не благоприятными для Южной Лифляндии и Курляндии, где проживали латыши, - пишет Янсон. - Они, якобы, уже полностью охвачены идеей великого славянства, чувствуют себя принадлежащими к русским и полны ненависти к своим немецким соотечественникам. Она происходит не от того, что к ним относятся хуже, чем к эстонцам, скорее наоборот. А. К. видел корни этой неприязни в своеобразии характера латышей».
РАССТАНОВКА СИЛ В МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Но вернемся к сборнику немецких документов. Разве большевики не пользовались деньгами кайзера, хотя и опосредствовано? Тот же Збинек Земан, в шутку или всерьез, заявляет в интервью российскому еженедельнику «Профиль» от 22.04. 2017 года, что Октябрьская революция стоила немцам 60 миллионов марок. Однако стоит ли воспринимать эту ссылку на немецкие документы как свидетельство решающей роли денег в революциях и опровержение тезиса о невозможности экспорта революции, которая являются продуктом развития внутренних противоречий страны?
Это все равно, что споры о роли ленд-лиза в победе СССР над гитлеровской Германией или роли западных технологий в советской индустриализации. В таких спорах игнорируется обоюдная хозяйственная или военная необходимость сотрудничества сторон и выпячиваются побочные цели. Между тем факты и здравый смысл подсказывают, что деньги играют в таких случаях сопутствующую роль, но не главную.
Главное же то, что Первая мировая война явилась продолжением капиталистической конкуренции, стала прорывом в формировании новой структуры мира, в которой Великобритания уступила Соединенным Штатам место могущественной цитадели капитализма. Ставка В.И. Ленина на успех революции в условиях неравномерного развития капиталистических стран оказалась верной.
Царская Россия как слабое звено в этой цепи не могла выжить в отсутствие единого фронта с высокоразвитыми союзниками по Антанте. Германии же оказалась не под силу война на два фронта, особенно, после вступления в войну США.
Но возможно ли было другое развитие событий? Что бы случилось, если бы Россия стала, например, союзницей держав Центрального договора? И почему бы ей не стать. К началу Первой мировой войны Германия была главным внешнеторговым партнером Российской империи на европейском направлении.
Если бы Россия стала надежным тылом центральных держав, то воспользовалась бы выгодами от разгрома немцами англо-французских союзников, не напрягая чрезмерно свои внутренние ресурсы. И ведь убереглась бы, к радости патриотов капитализма, от революции.
Этому препятствовало несовпадение интересов России с интересами ближайшего союзника Германии – Австро-Венгрии, особенно, на Балканах. Гораздо важнее то, что Франция была главным кредитором России. Этот кредитор, в свою очередь, был сильно зависим от Великобритании и США, через которых либерализм размывал Россию. Он размывал и Германию, которая была ближе России своим авторитарным правлением, однако стал платформой для конфронтации Берлина как с Парижем и Лондоном, так и с Санкт-Петербургом.
Почему? Потому что либерализм отнюдь не обозначает универсальную свободу и даже фритредерство. Смысл его в оправдании приспособления и угождения англо-американскому империализму, использующему известные финансовые инструменты. Искусно манипулируя этими инструментами, финансово-промышленный капитал западных союзников по Антанте сумел вовлечь Россию в свою конфронтацию с Германией, которая развилась настолько, что смогла бросить ему вызов в Европе и во всем мире.
Вообще, натравливание соседей друг на друга – хорошо известный испытанный прием англо-американского империализма. Он является порождением стратегии многих захватчиков и поработителей, тянущейся из древности и выраженной тезисом: «разделяй и властвуй».
Этим принципом руководствовался в захвате и управлении колониями британский империализм. Им пользуется Запад на постсоветском пространстве сейчас, когда исчезла единственно эффективная «красная черта» для капиталистических злоупотреблений международным правом – социалистическое содружество.
ПАТРИОТИЗМ И НАЦИОНАЛИЗМ
В советский период сама повседневная жизнь опровергала спекуляции вокруг шпионства Ленина и его соратников. В хрущевскую «оттепель» им верили не больше, чем в шпионство соратников Ленина, осужденных в годы т.н. сталинских репрессий, хотя и в том, и в другом случае предоставлялись с разных сторон, казалось бы, неоспоримые доказательства.
Возможно, в некоторые умы закрадывалась мысль о том, что шпионская сага времен Первой мировой войны нашла свое продолжение в 30-ые годы в преобразованном виде. Мало кто ожидал, что провокационные домыслы о шпионстве большевиков снова воспрянут. Даже на Западе.
Обстановка, в которой обсуждалась политика Германии во время и после Первой мировой войны, во многом способствовала затемнению ее существа, отмечает Земан. Официальный Берлин называли «отцом русской революции», большевистских лидеров - «агентами Германии», а их действия преподносились как «подвластные Имперскому правительству». Возможно, в разгар европейской войны подобные версии казались правдоподобными, продолжает Земан, теперь же, спустя сорок лет, они выглядят нелепыми; для их использования, фактически, нет оснований.
Однако нелепым версиям заново вдохнули жизнь поздняя перестройка и события в августе 1991 года, приведшие к крушению СССР. Одно это указывает на то, что они конъюнктурны. Но на таком фоне сам российский патриотизм выглядит по-иному...
Национальный эгоизм и исключительность не могут быть критерием патриотизма. «Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев», - пишет Ленин в декабре 1914 года в разгар шовинистического угара, связанного с участием России в империалистической войне. В СССР полагали, что советская культура «национальная по форме и социалистическая по содержанию» наилучшим образом отвечает критерию патриотизма.
Такой патриотизм, однако, не уберег СССР. Но что пришло к нему на смену. Теперь элиты бывших советских республик, которые искренне верят или делают вид, что верят, в бесконфликтный гармоничный капитализм, грызутся друг с другом. Видимо, требуются новые реалистичные обоснования патриотизма.
В любом случае, национализм и патриотизм – понятия, отнюдь не равнозначные. Первый часто идет рука об руку с антисемитизмом, обильную пищу которому дает в немецких документах фигура Парвуса.
ИДЕЙНЫЕ УСТАНОВКИ ПАРВУСА
«Именно доктор Гельфанд под псевдонимом Парвус, по происхождению русский еврей, социал-демократ, пытался подняться над большевистско-меньшевистской полемикой, которая немало способствовала привлечению внимания правительства Германии к возможностям использования революции в России в своих целях, - отмечает Збинек Земан в предисловии к своей публикации.
- С весны 1915 до ноября 191 7 года, - продолжает он, - Гельфанд играл самую важную роль в отношениях с русским революционным движением, несмотря на тот факт, что некоторые социалисты не доверяли ему, и что, возможно, им пренебрегали в то время, когда различные немецкие учреждения приобрели собственные контакты. В ноябре 1917 года он порвал связи с властями Германии и попытался действовать самостоятельно».
В Парвусе сочеталась социалистическая идейность с тягой к торгашеству, со своекорыстием и обожанием комфорта. По словам Карла Радека: «Этот страстный тип эпохи Ренессанса не мог вместиться в рамках спокойной германской социал-демократии... Ему нужно было или крупное дело, или новые ощущения».
Полюса этого сочетания кажутся взаимоисключающими, а само сочетание невозможным. Но только для людей с начетническими взглядами на политику и историю. Сам Маркс указывал, что интерес всегда посрамлял идею. Кроме того, сама капиталистическая система заставляет неустойчивых людей воспринимать политическую карьеру как коммерческий проект.
Что касается Гельфанда, то он, если и пытался «подняться над большевистско-меньшевистской полемикой», то, как меньшевик, как представитель умеренного идейного течения, следующего по стопам европейской социал-демократии. Она адаптировалась к буржуазным порядкам передовых стран Европы и отвергала революционный путь свержения власти буржуазии.
В статье Парвуса, опубликованной в балканских газетах, утверждалось: «Торжество социализма может быть достигнуто только победой Германии над Россией, так как только Германия является носительницей высокой культуры...». Он полагал, что «союз прусских штыков и кулаков российских пролетариев» поможет Германии завладеть громадными ресурсами России, после чего немцы свергнут кайзеровский режим и поведут все человечество к социализму и коммунизму.
В обстановке империалистической войны социал-демократы II «желтого» Интернационала заняли позицию «защиты отечества», не считая патриотизм прибежищем негодяев. Большевики же сочли их негодяями за отход от согласованной интернациональной антивоенной позиции, выраженной в Манифесте о войне, принятом чрезвычайным международным социалистическим конгрессом в Базеле (22-24.11.1912).
Война не могла не повлиять на Парвуса. Он был евреем-интернационалистом по духу и призванию и не мог принять полностью оборонческую позицию меньшевиков. Он пошел на сотрудничество с властями Германии не только ради получения немецкого гражданства. Не веря в эффективность революционного творчества самих русских социалистов, он полагался на способность более передовой кайзеровской Германии послужить тараном, сокрушающим отсталую царскую Россию.
В этом Гельфанд-Парвус противопоставил себя меньшевикам-оборонцам, но не присоединился к большевикам, полагающимся на собственную политическую волю в борьбе с царизмом и рассматривавшим контакты с германскими властями, пусть опосредствованные, как вынужденные обстоятельствами.
В то же время Парвус отвергал сионизм, призванный помешать процессу обращения евреев к подлинно интернациональному марксистскому учению как средству борьбы с капиталистической эксплуатацией и военным безумием.
В своем Меморандуме, представленном германским властям (09.03.1915 года), он подчеркивает: «Еврейская социалистическая «Лига» в России является революционной организацией, которую поддерживают рабочие и которая сослужила большую службу даже в 1904 году. Она не имеет ничего общего с сионистами, от которых, напротив, ничего нельзя ожидать...».
Способный предприниматель и политик, Парвус стремился воспользоваться в борьбе за социализм рыночными отношениями. Эпоха войн и революций понуждала к такому выбору и самых радикальных революционеров. Впрочем, и в мирное время, в обстановке, когда социализм существовал как «осажденная крепость» в стихии капиталистического империализма, Ленин обосновал политику НЭПа, которую продолжает и развивает сейчас коммунистический Китай.
Революция, действительно, стоила денег. Пожертвований пролетариата для нее было недостаточно. Не все режимы, против которых она направлена, финансировали социалистов, возможно, потому, что еще не освоили или не могли взять на вооружение тактику передовых стран буржуазной демократии. В революции 1905-07 годов социалисты, включая большевиков, не стеснялись брать деньги у представителей буржуазии, настроенных против царизма.
В условиях мировой войны и вызванного ею шовинистического угара доставать деньги стало сложнее. В это время не приходилось пренебрегать даже таким источником денег как Парвус. Со своей стороны, Парвус, рассматривая Германию в качестве триггера мировой революции, оказывал услуги кайзеровским властям не только на русском, но и турецком направлении.
В телеграмме в Берлин в январе 1915 года германский посол в Константинополе фон Вагенгейм сообщает о том, что Гельфанд «помогает доктору Циммеру (Макс Циммер, уполномоченный германского и австрийского посольств по делам антироссийских националистических движений, которые финансировались Германией и Австро-Венгрией в деле поддержки украинского движения). В сообщении посла также упоминаются «полезные услуги» Парвуса в основании газеты Бацария в Бухаресте.
В сноске к телеграмме издатель сборника документов сообщает, что в тот же день телеграммы из МИДа были отправлены в Вену, Константинополь и Бухарест с просьбами к дипмиссиям и д-ру Циммеру. В телеграммах предписывалось хранить в секрете связь Гельфанда с делом Бацария.
Н.К. БАЦАРИЯ
Что это за дело и кто такой Бацария?
Очевидно, это - Николае Константин Бацария (20. 11. 1874 - 28. 01. 1952), представитель балканской народности аруман или «маседо-румын» (macedoromâni). Он начинал свою карьеру как школьный учитель и инспектор образования, когда Балканы еще принадлежали Османской империи. До 1908 года преуспел на поприще журналистики.
В 30-летнем возрасте присоединился к нелегальной младотурецкой организации, став связником между различными фракциями аруманского национального движения. Победа младотурков обеспечила Бацария место в турецком Сенате, а в период правления т.н. «режима трех пашей» (Джемаль-паша, Энвер-паша и Талаат-паша) и усиления влияния Германии на турецкую политику (1913-1918) он служил некоторое время министром общественных работ.
Выполнял дипломатические функции на Лондонской мирной конференции 1913 года по итогам Первой балканской войны, покончившей с турецким владычеством на Балканах. Поскольку оттоманские администраторы были удалены с Балкан, Бацария и другие аруманские интеллектуалы поддерживали по инерции обреченный проект независимой, многоэтнической Македонии.
В короткий период, последовавший за возвращением из Лондона, Бацария представлял Османскую империю в тайных переговорах с правительством Румынии Титу Майореску. Он вел переговоры о турецко-румынском союзе против победившего в Первой балканской войне Болгарского царства.
По его собственным воспоминаниям, просьба о союзе была отклонена румынскими политиками. Они заявили, что не хотят нападений на другие христианские страны. Однако, в конце концов, Румыния присоединилась к коалиции балканских государств, победивших Болгарию во Второй балканской войне.
Факты из биографии Бацарии любопытны сами по себе, но интересно и то, что власти Германии придавали особое значение сохранению в тайне оказание Гельфандом «полезных услуг» в основании газеты Бацарии в Бухаресте. Естественно, они прикрывали Гельфанда и Бацарию от утечки сведений об их сотрудничестве с кайзеровской Германией.
Получается, однако, что в это время Бацария был не двойным, а тройным агентом спецслужб Турции, Германии и Румынии. Позднее выяснилось, что Бацария, пребывая на службе туркам, оказывал услуги одновременно Румынии и пересылал секретные донесения румынскому королю Каролю I.
Трудно сказать, насколько «полезными» оказались услуги Парвуса . В 1915 году в Румынии обострилась борьба вокруг вопроса о присоединении страны к Антанте или центральным державам. Между тем обнаружился конфликт интересов между тремя пашами и Бацарией.
Его тревожила официальная политика тюркификации, вылившаяся в армянскую резню. Его карьерным устремлениям больше не отвечала политика упрочения связей Османской империи с Германией, Болгарией и другими центральными державами.
В 1916 году, когда Первая мировая война длилась уже два года, а Румыния присоединилась к Антанте, он перебрался из Стамбула в нейтральную Швейцарию и, в конце концов, поселился в Бухаресте. Постепенно Бацария стал плодовитым писателем.
Он создавал произведения жанровой и детской литературы, публиковал оригинальные романы для подростков и воспоминания о своей жизни в Македонии, собирал и пересказывал сказки из разных фольклорных традиций.
В течение одного срока он являлся членом румынского Сената, был активным автором ведущих левых журналов Румынии, прежде чем закрепить свое сотрудничество с правым журналом Universul. Как утверждает Викпедия, во время существования социалистической власти в Румынии Бацария подвергался преследованиям и тюремному заключению, а последние годы провел в полной безвестности.
В ученых записках Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Философия. Политология. Культурология. Том 1 (67). 2015. № 3. стр. 73–84, содержится анализ Жердева А.М. румынского издания легенд Крыма. Там мы вновь встречаемся с Бацарией.
Жердев сообщает, что книга легенд Крыма под названием «Девушка из Мисхора» была издана в 1942 году в Бухаресте на румынском языке. В то время Румыния воевала на стороне Третьего рейха. 22 июня 1941 года началось немецкое вторжение на территорию СССР. 19 октября 1941 года немецко-румынские войска начали наступление на Крым от Перекопа к Севастополю, который был взят в начале июля 1942 года.
Составитель-переводчик книги «Девушка из Мисхора», рядовой офицер Йоан Георгеску-Арвату, написал 15 июля 1942 года в Бахчисарае предисловие к книге и немного позже издал её в Румынии. Издание книги в период, когда Крым был захвачен немецко-румынскими войсками, естественно, повлияло на характер отбора, пересказа и перевода крымских легенд. В ней присутствует некоторое количество неизвестных российскому читателю текстов легенд.
Тексты легенд с предисловием и вступлением занимают 142 страницы. Предисловие Н. Бацария написано напыщенным языком. «Автор, - пишет Бацария, - прошёл через Крым с мечом в руке, посвящая всё своё время борьбе, но в минуты отдыха он менял меч на перо и, общаясь с местными татарами, собирал ценнейшие народные легенды».
Сочинитель предисловия, наряду с комплиментами крымским татарам-коллаборационистам, поставил себе задачу доказать римскую основу легенд, напоминая, что ещё «за полвека до рождения Христа полуостров был завоёван римлянами».
Заметно желание писателя подчеркнуть связь легенд с румынской культурой, поэтому он делает ударение на латинском или римском происхождении некоторых легенд. Известно, что румыны считают себя потомками племён, населявших римскую провинцию Дакию и вследствие этого сильно романизированных.
СОЦИАЛИЗМ И КОММЕРЦИЯ
В отличие от Н. Бацарии, подверженного влиянию идей румынской ветви македонизма, Парвус придерживался своего особого пути социалиста. По мнению того же Карла Радека, Парвуса привлекла свершившаяся в 1908 году в Османской империи так называемая младотурецкая революция, которую он считал возможным новым толчком к «развитию революционного движения после поражения русской революции 1905 — 1907-х годов».
Поборник мировой революции пытался помочь туркам осознать, что Османскую империю обрекла на плачевную судьбу политика капитуляций или попросту компрадорщина. В своей книге «Жизненные артерии Турции: долги и реформы Османского государства» он развивает идею о том, что «Турция должна высвободиться из оков европейской эксплуатации, это возможно только при условии освобождения экономики от османских долгов и эксплуатации европейским капиталом».
Парвуса позвал в Османскую империю не только революционный энтузиазм, но также страсть к коммерции и комфорту. Говорят, что там он обрел свое богатство. Радек утверждает, будто Парвус «вошел во всякие сношения с русскими и местными и первые миллионы заработал на поставках в Турцию продовольствия из России и оружия во время Балканских войн 1912 — 1913 годов».
Можно предположить и такое. Но мне представляется, что он мог сколотить капитал продвижением торговых сделок табаком из Солоники. Этот крупнейший город Македонии, расположен в северной части современной Греции. Административный и торговый центр на протяжении веков, Салоники стал одним из основных мест поселения для евреев, которые были изгнаны с Иберийского полуострова в конце пятнадцатого века (1492-97 гг.), а затем стал крупнейшим и наиболее доминирующим элементом населения города (1).
Стало быть, здесь существовала благоприятная для Парвуса этническая среда. Табачная промышленность была одной из крупнейших отраслей в Македонии и на Ближнем Востоке. В 1860 году Османская империя установила государственную монополию на табак. С этой даты правительство осуществляло культивирование, переработку и продажу табака под официальным контролем. Это лишнее свидетельство прибыльности табачной отрасли, и Гельфанду было бы грех этим не воспользоваться.
В России в конце XIX и начале XX века начала интенсивно развиваться табачная промышленность. Очевидно, чтобы избавить страну от импорта зарубежного табака, хотя бы частично. Признаки табачного импорта из Османской империи (большей частью, через греков и евреев) просматриваются в названиях некоторых брендов папирос, которые курили в царской России: "Оттоман", "Македонский, "Турецкие" и пр.
Разумеется, Парвус мог заниматься табачным бизнесом не только в России, но также в Германии и Австро-Венгрии и других странах Запада. Этому способствовала и политическая деятельность Парвуса. В девятнадцатом веке и начале двадцатого Салоники стали ареной далеко идущих политических, социальных, геополитических и демографических процессов, которые влияли на всех его жителей. На различные общины оказали влияние турецкий и эллинский национализм, социалистические и коммунистические идеологии, а также развитие современных капиталистических отраслей.
До младотурецкой революции (июль 1908 г.) здесь запрещались профсоюзы и забастовки. Новый режим позволил создавать профсоюзы и общественные организации. Зонтичной организацией рабочих стала Социалистическая федерация.
Она была создана в 1909 году активистами из всех этнических групп, которые были проникнуты социалистическими идеалами. Среди них были Авраам Бен-Аройа (Бенароя ), Альберто Ардити, Самуэль Амон (табачный работник), Ангел Томов, Димитрий Михалис, Салих Бен Абди, Мехмет Назимо, Истирье Никопоулу, Димитар Влахов и Жак Вентура. Последние два представляли Федерацию в парламенте Турции.
Jewish Tobacco Workers in Salonika: Gender and Family in the Context of Social and Ethnic Strife. Gila Hadar (Гиля Хадар). Эта статья адаптирована из главы диссертации Г. Хадар на достижение статуса доктора философии (2003). Она написана под руководством профессора Минны Розен. Основным источником статьи является еврейская пресса-газеты и журналы, издававшиеся в Салониках с конца девятнадцатого века до 1941 года.
Парвус, по свидетельству историков, сотрудничал большей частью с болгарской ветвью македонизма в лице Димитра Влахова и Авраама Бенароя. И с Н. Бацария, конечно. Ведь в донесении посланнику Германии в Бухаресте, фон Буше, в начале 1915 года Гельфанд упоминал о своем разговоре с Бацарией. (AS 209 in Deutschland Nr. 128, № 2 секр., том 20).
Турецкий историк Асым Караомерлиоглу, изучавший стамбульские архивы, выстраивает следующую версию. Сначала Парвус в составе группы социалистов из Второго Интернационала в 1909 году принимает участие в конгрессе в Салониках, который проводит местный политик Авраам Бенароя, ставший потом одним из основателей социалистической (потом коммунистической) партии Греции и Всеобщей конфедерации рабочих Греции.
В 1910 году Парвус переезжает из Европы в Константинополь, где при содействии депутата османского меджлиса из Салоников Д. Влахова был представлен влиятельным и авторитетным лицам партии «Единение и прогресс». Вполне возможно, что знакомство с этими авторитетными лицами способствовало успеху коммерческой деятельности Парвуса и его обогащению за счет выгодных табачных сделок.
Снижение статуса Гельфанда до уровня торговца табаком, конечно, умоляет его роль как крупного финансового воротилы и вершителя революций, но зато характеризует его более реалистично. Во всяком случае, это выбивает почву из под ног тех историков, которые строят свои версии на демонизации фигуры Парвуса. Ведь доходит дело до того, что его представляют исполнителем всемирного еврейского заговора и даже спонсора армянской резни.
Так, реальный или мнимый профессор Столешников А.П. на одном из порталов Интернета пишет: «Парвус вышел на подготовку революции в России, именно в Константинополе, во время подготовки армянской резни и революции еврейских «младотурков» в Турции. Таким образом, Парвус организовывал крупномасштабный геноцид под видом народных революций одновременно или подряд во всех странах».
Ничто не подтверждает подобного предположения. Наоборот, Парвус в упомянутом меморандуме зовет к тому, чтобы в Турции немедленно было достигнуто согласие между младотурками и армянскими партиями, аналогичное тому, что имеется в России. Он настойчиво добивался участия в будущем съезде социалистов армянских партий Дашнак-цутюн и «Гнчак».
Социал-демократическая партия Гнчакян, Гнчак (Гнчак — арм. «колокол», в честь герценской газеты) — одна из старейших армянских политических партий. Основана в 1887 году студентами женевского университета А. и М. Назарбеками, Р. Ханазатом, Г. Кафяном и другими.
Партия стала первой социалистической партией, действующей на территориях Османской Турции и Персии. Гнчакисты являлись ярыми пропагандистами марксизма, впервые с позволения Ф. Энгельса опубликовали перевод на армянский язык основной части «Коммунистического манифеста». 20 лидеров партии были повешены в Стамбуле на начальном этапе Геноцида армян (1915).
Подобные подробности мало интересуют комментаторов документов немецкого сборника, опубликованного Земаном, одержимых страстью разоблачения Ленина и большевиков. В результате, они оказываются не в состоянии дать правильный перевод на русский язык и объяснить некоторые слова и понятия в этих документах.
Так, Фельштинский дает перевод на русский язык названия армянской партии «Гнчак» как Хиндшак. Это калька с перевода в электронном исполнении Меморандума Парвуса на английский язык. В другом случае историк, пользуясь услугами электронного переводчика, приводит выражение «газета Бацариаса». В увлечении «немецким следом» он не считает нужным выяснить реальное написание этих слов.
Между тем сборник Земана является источником богатого фактического материала эпохи и даже содержит загадки для исследователей.
КАРЛ МООР
Комментируя документ № 72, Земан сообщает, что на следующий день после захвата власти большевиками в Петрограде влиятельный советник германского МИДа Берген отправил посланнику в Берне Ромбергу загадочную телеграмму:
«В свете событий в России желательна поездка Байера на Север» (AS 4180 в WK 2 секр., том 51). 11 ноября Ромберг ответил, что Байер может ехать, если необходимо, в ту же неделю, и что Нассе, военный атташе в Берне, отправится в Берлин, чтобы обсудить дело с (советником МИД) Бергеном. 22 ноября Берген дал окончательное согласие на поездку Байера». В телеграмме от 27 ноября Ромберг уведомляет Бергена, что Байер по медицинским рекомендациям должен отложить отъезд на неделю.
Байер в документах германского МИДа – конспиративная кличка швейцарского социал-демократа Карла Моора (11.12.1853 – 14.06.1932). В 1870-х годах он увлекся идеями социализма, принимал участие в работе запрещенной Социал-Демократической партии Германии. Стал одним из видных функционеров швейцарской социал-демократии. С 1889 года Моор жил в Берне. Редактировал социал-демократическую газету Berner Tagwacht.
После смерти матери в 1908 году Карл Моор унаследовал миллионы. Это позволяло ему оказывать помощь многим политическим эмигрантам из России — от народовольцев и лидеров первой польской социалистической партии «Пролетариат» до большевиков-ленинцев. В целях финансовой поддержки русской революции он выдал большевикам кредит, который должен был быть погашен после их прихода к власти в России.
В 1917 году он отправился в Москву, чтобы вернуть свои деньги. Визит оказался неудачным, поэтому Моор вернулся в 1919 году в Берн. Вновь приехал в Москву в 1920 году, но только в 1927 году ему удалось вернуть большую часть суммы. В том же году он отправился в Берлин, где провел последние годы своей жизни в частном санатории. В 1932 году женился на своей русской медсестре и умер в том же году.
Очевидно, что помощь русским эмигрантам требовала контактов с германским МИДом. Через своего отчима Моор познакомился с различными влиятельными лицами в правительствах Германии и Австрии, такими как военный министр Баварии и посол Баварии в Вене. Это облегчило ему в начале войны убедить послов Центральных держав в Берне, что он на их стороне.
Он делился с немцами информацией о революционных группах социал-демократов и всегда пытался проводить свои идеи. Его собеседников особенно интересовали события на Циммервальдской конференции в 1915 году, а также подготовка Стокгольмской конференции социалистов в 1917 году. Скорее всего, Карл Моор, как и Парвус, был привержен иллюзии о способности Центральных держав послужить тараном, сокрушающим отсталую царскую Россию и приближающим победу социализма.
Земан назвал Парвуса «купцом революции», но, по-моему, этой роли больше заслуживает Карл Моор. Все-таки Гельфанд не требовал от большевиков компенсации за понесенные денежные расходы. Моор требовал. Выходит, он воспринимал помощь большевикам как акт купли-продажи. Он продолжал сотрудничать с германской разведкой и после Октябрьской революции, вплоть до крушения кайзеровской Германии
Между тем в редакционном примечании к документу № 72 Земан отмечает, что период пребывания Гельфанда в Стокгольме с середины ноября до конца декабря 1917 года, ознаменовал конец его сотрудничества с германским МИДом. Хотя впоследствии он поддерживал некоторые контакты с Вильгельмштрассе, прежняя степень взаимного доверия никогда не была полностью восстановлена.
Следовательно, Моор считался более понятным и надежным агентом Германии, нежели Парвус, хотя бы потому, что швейцарец, помимо того, что не нуждался в деньгах для себя лично, не добивался немецкого гражданства. Вообще, сама постановка вопроса о шпионской миссии Моора и других представителей социал-демократии с точки зрения профессиональной разведки производит странное впечатление.
Вербовка агентов производится на трех основах: морально-психологической (шантаж и пр.), коммерческой (материальное вознаграждение) и идейной. Какая из этих основ применима к активистам социалистического движения. Немецкая разведка их не вербовала, Ленин и его сторонники не заставляли их быть своими среди чужих. Они сотрудничали с германской разведкой добровольно, прикрываясь высокими идейными соображениями.
Наконец, какова могла быть отдача от оказания немцами финансовой помощи большевикам? Ожидать от них ценной политической, тем более, военной информации о планах и намерениях правящих кругов страны и русского военного командования было абсурдно. Значит, немцы могли рассматривать деятельность революционеров как нечто похожее на активные мероприятия разведки с целью ослабления противника (России) или полного его вывода из войны.
Но предположение о том, что большевики занимались революционной деятельностью по указке немцев еще более нелепо. Что же касается выгодности для Германии овладения властью в России политической силы, выступающей против войны, то она несомненна. Это не означает, однако, что большевики должны были подписать себе смертный приговор ради сохранения в России царизма или капитализма.
В любом случае здесь тема шпионажа надуманна, скорее речь идет о политических сделках и компромиссах.
Тогда каким могло быть задание для поездки на Север Моору как более надежному агенту германской разведки после прихода большевиков к власти?
О ПОЕЗДКЕ НА СЕВЕР В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
Надо сказать, что поездки на север германских агентов совершались с разными целями и эти цели менялись со временем.
Одна такая поездка состоялась в начале войны и была связана с попытками немцев реализовать идею создания организации прибалтийских государств под руководством и эгидой Швеции. Эта идея рекламировалась еще в начале Первой мировой войны и предполагала, тесное сотрудничество Швеции с кайзеровской Германией и Центральной Европой. Тогда, мол, ее ждал такой же блистательный подъем, какой проделал немецкий народ за предыдущие сорок лет.
Как сообщает эстонский историк Кайдо Янсон, увлечь шведов этой идеей вызвался в 1914 году Ви́льгельм Фри́дрих О́ствальд (02.09. 1853 – 04.04.1932). Он являлся латышским, русским и немецким физико-химиком и философом-идеалистом. Происходил из остзейских немцев. В 1909 году стал лауреатом Нобелевской премии по химии.
Оствальд не был единственным ученым-Нобелевским лауреатом, который ревностно служил интересам кайзеровской Германии. Он входил в число 93 немецких интеллектуалов, подписавших открытое письмо в защиту действий Германии в начинающейся Первой мировой войне. Манифест 93-х был опубликован 4 октября 1914 года под заголовком «К культурному миру».
Предыстория письма такова. В августе 1914 года немецкая артиллерия сравняла с землей бельгийский город Лёвен в наказание за обстрел лёвенцами немецких солдат. Город был подожжён, сгорели университетский городок и богатейшая библиотека, большая часть центра города была полностью разрушена. В странах Антанты судьба Лёвена стала символом «тевтонского варварства». Действия германской армии были осуждены мировым сообществом.
В ответ на это германские власти и организовали сбор подписей немецких интеллектуалов под письмом, призванным обелить тевтонский вандализм. В письме, в частности, отрицалось, что германское командование пренебрегло законами международного права. Подписанты утверждали, что военному руководству кайзеровской Германии несвойственна безудержная жестокость.
«А между тем, - говорилось в письме, - на востоке земля наполняется кровью женщин и детей, убиваемых русскими ордами, а на западе пули «дум-дум» разрывают грудь наших воинов. Выступать защитниками европейской цивилизации меньше всего имеют право те, которые объединились с русскими и сербами и дают всему миру позорное зрелище натравливания монголов и негров на белую расу».
В заключение авторы Манифеста 93-х провозглашали: - «Верьте нам! Верьте, что мы будем вести эту борьбу до конца, как культурный народ, которому завещание Гёте, Бетховена, Канта так же свято, как свой очаг и свой надел. В том порукой наше имя и наша честь!»
Некоторые немецкие учёные, не поддавшиеся на националистическую истерию, отказались ставить свою подпись. В частности, Альберт Эйнштейн вместо этого подписал альтернативный манифест «К европейцам». Но не таков был Вильгельм Оствальд.
После того как в Берлине поддержали его идею, он выехал из Берлина в Стокгольм утром 16.10.1914 года, а по возвращении подготовил основательный доклад о своей поездке, датированный 02.11. и отосланный Циммерманну 03.11.
Среди тех, с кем встречался Оствальд в Швеции, были: его коллега, также нобелевский лауреат, Сванте Аррхениус, археолог Оскар Монтелиус, астроном, политик, социал-демократ Яльмар Брантинг и другие. Последнему он обрисовал перспективу создания организации балтийских государств под эгидой Швеции. Брантинг обещал подумать об этом.
Для другого социал-демократа, Эрика Палмстирна, - замечает Янсон, - идея Оствальда была неприемлема. Он считал, что в таком случае Швеция, с ее быстрым экономическим развитием и успешной нейтральной политикой в отношении России, оказалась бы в зависимости от торговой политики Германии.
Между тем популярность шведских социал-демократов среди населения страны возрастала, особенно, после революции в России. В результате в 1920 году Карл Яльмар Бра́нтинг (23.11. 1860 – 24.02. 1925) стал первым премьер-министром Швеции от социал-демократической партии (СДПШ).
Вскоре после Февральской революции он посетил Петроград. Но Октябрьскую социалистическую революцию встретил враждебно. Вёл СДПШ по реформистскому пути, боролся против революционного крыла партии (Август Пальм, Карл Яльмар Даниельсон, Цет Хёглунд). Принимал участие в создании Бернского интернационала, стоявшего на позициях социал-шовинизма, оппортунизма и центризма.
Могла ли Германия рассчитывать в конце ноября 1917 года на оживление идеи союза балтийских государств и опереться на поддержку Бантинга в ее реализации? Вряд ли. Каково бы ни было отношение Бантинга к идее, он бы ее не поддержал. Он понимал, что для германских политиков она явилась бы соломинкой, за которую хватается утопающий. И переубедить его в этом вряд ли смог Карл Моор, если бы получил такое задание от германских властей.
ЦЕЛЬ НОВОЙ ПОЕЗДКИ НА СЕВЕР
Документ № 98 снимает покров загадочности с поездки Моора, который ранее накинул на нее Земан. В нем посланник в Берне Ромберг сообщает советнику МИДа фон Бергену, что Байер достаточно восстановил здоровье, чтобы отправиться на Север. Ромберг настоятельно требует указаний относительно желательности поездки.
Посланник обосновывает свое требование необычайно сильным эффектом, который произвело широко разрекламированное интервью в «Freie Presse». Речь шла об опубликованном изданием 01.12. 1917 года интервью Гинденбурга и Людендорфа Гольдману, помощнику депутата Рейхстага Матиаса Эрцберегера, политика-центриста, выступавшего за заключение мира с участием всех воюющих сторон.
Людендорф заявил: «Я не считаю большевистское заявление мирным предложением»... Мы можем заключить перемирие с Россией только тогда, когда будем уверены, что оно будет соблюдаться. ... Если бы кто-то сказал мне, что российская революция была счастливым шансом для нас, я бы протестовал: революция в России не была случайностью, но естественным и неизбежным результатом нашего ведения войны. ... Это результат нашей победы».
Историк Соболев Г.Л. считает интервью циничным и откровенным. «Что же касается германской военной верхушки, - пишет он, - то она сразу же дала понять, что будет разговаривать на переговорах с большевиками с позиции силы и на языке ультиматума.... Столь вызывающее и откровенное заявление немецкого генерала шокировало большевистскую власть и вызвало резкие комментарии в печати ее представителей. В результате германским дипломатам пришлось поручать своему агенту Карлу Моору «сгладить враждебные выступления, вызванные этим интервью». (Русская революция и «немецкое золото». Соболев Г. Л.)
Посланник Ромберг, в частности, полагал, что Байер, «оказывающий сильное влияние на большевиков, будет в состоянии активно противостоять использованию противником этого интервью, которое, разумеется, началось немедленно с применением всех доступных средств».
Противником Ромберг, естественно, считал союзников царской России по Антанте, которые, как и немцы, не верили в долговечность большевистского режима. Они воспользовались милитаристской «откровенностью» Людендорфа для усиления пропагандистской кампании по дискредитации большевиков, скорейшего свержения Советской власти и закрытия вопроса о выходе России из войны.
Большевики же увидели в заявлении немецкого генерала угрозу своей концепции общеевропейского мира без аннексий и контрибуций с участием представителей всех воюющих сторон, либо в обход своих правительств, либо, на худой конец, представителей правительств Центральных держав и Антанты. Это концепция противостояла стремлению кайзеровской Германии навязать России сепаратный мир и добиться, если не мира, то хотя бы передышки на западном фронте.
Навязывая большевикам сепаратный мир, Берлин учитывал и общеевропейский аспект. Дело в том, что до победы Октябрьской революции он делал ставку на представителей «оборонческих» партий Европы-сторонников восстановления единства II Интернационала, которые под лозунгами борьбы за мир прилагали усилия по созыву международной конференции социалистов в Стокгольме под лозунгами борьбы за мир.
Но идея мира трещала по швам еще до успеха большевиков. Она была обречена на провал именно «оборончеством» соцпартий стран противостоящих в войне 1914 года коалиций. Ей активно противились правительства Англии и Франции, запретившие местных социалистам ехать на Стокгольмскую конференцию.
Конференцию отвергали большевики по классовым соображениям. Только им удалось провести в шведской столице очередную Циммервальдскую конференцию, на которой они окончательно размежевались с правыми социалистами. Критическую позицию в отношении «надклассовой» Стокгольмской конференции заняли даже лидеры «оборонческого» крыла РСДРП Г.В. Плеханов, А.Н. Потресов и их единомышленники.
Плеханов писал, что при отсутствии на конференции «французских большевиков, английского организованного пролетариата, бельгийской социалистической партии и значительной части... русских социалистов, – конференция по необходимости будет иметь однобокий характер в пользу Германии». («Критика лидерами «оборонческого» крыла РСДРП идей созыва в 1917 году Стокгольмской и Парижской конференций. Костяев Э.В. Саратовский государственный технический университет им. Ю.А.Гагарина.)
Понятно, что после прихода большевиков к власти обстановка кардинально изменилась. Усилились опасения их противников относительно сепаратного мира России и Германии. Да и сами большевики опасались того, что кайзеровская Германия навяжет им сепаратный мир, и потому добивались, чтобы переговоры о мире велись не в Брест-Литовске, но в Стокгольме или на любой другой нейтральной территории.
«Гельфанд, как и Радек, - пишет Земан, - выступал за переговоры в Стокгольме. Вполне вероятно, что успешная большевистская революция в России дала ему надежду на возможность революции или, по крайней мере, внушительного успеха социал-демократов в Германии».
Мне кажется, поддержка Гельфандом выбора большевиками Стокгольма местом проведения переговоров о мире (если повезет с участием представителей Англии и Франции) объясняется другими мотивами. Он усматривал в сопротивлении кайзеровской Германии такому выбору как раз угрозу надеждам на революцию в Германии.
Парвус видел в навязывании Берлином большевикам сепаратного мира опасный прецедент возрождения надежд германского милитаризма одержать победу над союзниками по Антанте посредством выхода России из войны и мобилизации усилий на ведение боевых действий против Англии, Франции и США.
Между тем навязываемый большевикам сепаратный мир в Брест-Литовске манил Германию несбыточными иллюзорными надеждами. «Дезинтеграция Антанты и последующее создание приемлемых для нас политических объединений являются важнейшей военной целью нашей дипломатии в условиях войны», - подчеркивал статс-секретарь МИДа Кюльман 03.12.1917 года. (Документ № 94, Приложение I).
Парвус уже освобождался от таких иллюзий и не мог их поддерживать. Но Моор оставался пока непоколебимым. Ромберг, конечно преувеличивал степень его влияния на позицию большевиков. Если они и уступили домогательствам сепаратного мира, то не благодаря увещеваниям Моора, но под давлением грубой силы германского милитаризма и безвыходных обстоятельств.
Х. РАКОВСКИЙ В СЕТЯХ ГЕРМАНСКОГО ШПИОНАЖА
Другая загадка связана с балканским революционером Христианом Раковским, о котором политический оппонент большевизма П. Б. Струве в 1927 году писал в статье «Аривист большевизма» следующее:
«Я его встречал когда-то на туманно-идеалистической заре русского марксизма, когда Раковский был рабски верным и едва ли не за это самым любимым учеником Плеханова. В нём и тогда была ближневосточная элементарность и переходившая в жестокость грубость, которая в странах, бывших под господством Турции, есть историческое наследие этого поверхностного, но жестокого владычества.
Эта ближневосточная грубость была у Раковского покрыта лоском французской культуры и смягчена прививкой того русского систематизма, которого в то время из русского интеллигентского обихода не могла вытравить никакая, даже прямолинейная, марксистская идеология».
В начале Первой мировой войны производство и экспорт некоторых товаров, в т.ч. табачных изделий, на Балканах сократились, а экспорт в Германию и Габсбургскую империю полностью прекратился. В это же время Гельфанд утратил интерес к предпринимательской деятельности в этом регионе и полностью переключился на политическое сотрудничество с германскими властями.
8 января 1915 года, на следующий день после переговоров в имперском посольстве Германии в Константинополе Парвус покинул Османскую империю уже навсегда. Проездом в Германию он остановился в Бухаресте, где встретился с Н. Бацария и Христианом Раковским (1 (13). 08.1873 – 11. 09. 1941), настоящее имя которого Кристя Станчев.
Последний был этническим болгарином, внуком известного революционера Георги Раковского. В 1887 году изменил собственное имя на Христиан Раковский. Примерно с 1889 становится убеждённым марксистом. В 1907—1914 годах член Международного социалистического бюро.
Работая в румынской Добрудже обычным врачом, Раковский в 1910 стал одним из инициаторов переименования Социалистической партии Румынии в Социал-демократическую партию Румынии (СДПР). Первая протянула до 1899 года и фактически прекратила своё существование после выхода из её состава «благодушных», согласившихся на компромисс с королевской властью.
СДПР фактически стала основой для создания в 1910 Балканской социал-демократической федерации, объединившей социалистические партии Болгарии, Сербии, Румынии и Греции. Сам факт существования объединённой федерации левых партий был протестом против политики агрессии и недоверия, утвердившейся на Балканах в результате Балканских войн.
Христиан Раковский, бывший руководителем Балканской федерации, параллельно продолжал принимать активное участие в общеевропейском социалистическом движении. За это он неоднократно высылался из Болгарии, Германии, Франции и России.
В 1915 году Раковский руководил в Бухаресте местной социал-демократической организацией и редактировал ежедневную газету. Как полагают, Парвус обсудил с ним в румынской столице ряд злободневных политических вопросов и предложил финансовую поддержу партии, которую Раковский согласился принять.
Сохранилась депеша представителя германского МИДа в Румынии фон Буше-Хадденхаузена, посланная в Берлин через три дня после прибытия Гельфанда в Бухарест. В ней испрашивалось у Берлина разрешение , «незаметным образом» передать румынским социалистам 100 тысяч лей на «антивоенную пропаганду». Согласие было получено. Ведь немцы рассчитывали добиться при содействии социалистов, если не на присоединения Румынии к центральным державам, то, по крайней мере, ее нейтралитета в войне.
Позднее, на съезде партии Раковский сообщал о том, что Гельфанд был единственным, кто пожертвовал 300 лей на социалистическую газету. На этом же съезде Раковский призывал к массовой социалистической демонстрации за мир.
Через Раковского финансировалась русскоязычная ежедневная газета «Наше слово», издававшаяся в Париже в 1914—1916 годах Мартовым и Троцким. Газета была закрыта французскими властями за антивоенную пропаганду. Сам Троцкий позже, находясь в Нью-Йорке, вспоминал, что деньги на издание газеты «были в основном от Раковского» (хотя сама газета в феврале 1915 года порвала с Гельфандом).
Збинек Земан полагал, что деньги Раковскому передал Гельфанд в конце марта 1915 года. Последний получил первый миллион германских марок на ведение «мирной пропаганды» в России, часть из которых была переведена в Бухарест. Гельфанду, по всей видимости, удалось убедить Раковского вычесть из этих денег определенную сумму на помощь газете Троцкого.
Вслед за вступлением Румынии в войну на стороне Антанты в августе 1916 года Раковский был арестован по обвинениям в распространении пораженческих настроений и шпионаже в пользу Австрии и Германии. В заключении пребывал в Яссах до 1 мая 1917 года, когда был освобождён демократизированным русским гарнизоном.
После ряда поражений Румынии в войне Раковский обнаруживается в нейтральном Стокгольме и обращается к немецкому представителю в Швеции с просьбой разрешить его жене проезд в Швецию через территорию Германии. Уже упомянутый фон Буше, в тот момент работавший заместителем госсекретаря министерства иностранных дел Германии, ответил на просьбу Раковского положительно, отметив: «в прошлом Раковский работал на нас в Румынии».
Судя по всему, Буше имел в виду использование Раковского втемную. 13 января 1915 года Буше телеграфировал в МИД (телеграмма № 49, AS 161 в Германии № 128, № 2 секр., том 20): «Румынские социалисты, лидер которых Раковский, тесно связан с итальянскими социалистами, хотят возобновить, в прессе и на публичных митингах, энергичную агитацию против вступления Румынии в войну против центральных держав.
Я в состоянии позволять им негласно получать деньги, что Зюдекуму не удалось сделать. Считаю этот вопрос важным, и прошу вас выделить для этой цели расходы в размере 100 000 лей. Мне нужен ответ до утра в пятницу. Буше». На следующий день заместитель статс-секретаря телеграфировал в Бухарест свой ответ с согласием.
Упоминание в телеграмме Альберта Зюдекума (25.1.1871 – 02. 1944), одного из лидеров правого крыла Германской социал-демократии, показывает, что «оборончество» правых немецких социалистов в Первую мировую войну не ограничивалось вербальной демонстрацией патриотизма, но включало соучастие в секретных операциях кайзеровской разведки. Буше, как видим, ставит себе в заслугу большую эффективность на этом поприще.
Кратко напомним, что Зюдекум, по профессии журналист. В 1900 – 18 годах депутат рейхстага. Во время 1-й мировой войны 1914 - 18 социал-шовинист. В ноябре 1918 - марте 1920 министр финансов Пруссии. В дальнейшем активной политической роли не играл. В. И. Ленин в ряде своих работ заклеймил «зюдекумовщину», отметив что «слово «Зюдекум» приобрело нарицательное значение: тип самодовольного, бессовестного оппортуниста и социал-шовиниста» (Полн. собр. соч., 5 изд. т. 26, с. 119).
Позднее в том же 1915 году Буше сообщал из Бухареста, что демонстрация социалистов за мир, в которой Раковский участвовал в качестве главного оратора, состоялась 4 июля. В своем докладе Буше подчеркнул, что «демонстрация была поддержана мной и Австро-Венгерским МИДом» (A 20932 в Deutschland № 128, № 2 секр., том 35).
Загадка же, упомянутая выше, формулируется Земаном следующим образом. «Интересно отметить в этой связи, - пишет он, - что на московских судебных процессах, была сделана ссылка на действия Раковского в Румынии в 1915 году. (Судебный отчёт по делу антисоветского "право-троцкистского блока" Москва, 1938 г., стр. 300-1.)
В 1924 году некий Армстронг якобы воспользовался письмом, датированным 1915 годом, чтобы шантажировать Раковского с целью принуждения к сотрудничеству с британской разведкой. Нижеследующий допрос Вышинским Раковского является дословным цитированием протокола соответствующей части судебного процесса:
Вышинский: Для кого это письмо предназначалось?
Раковский: Это письмо было написано в Германию, но адреса не указывалось.
В.: Письмо предназначалось для отправки в Германию?
Р.: Из содержания следует, что оно предназначалось для правительства Германии.
В.: Для немецкой разведки?
Р.: Возможно.
В.: Каково содержание письма?
Р.: В письме говорилось примерно следующее: я прилагаю список румынских коммерческих фирм и газетных офисов, которые следует привлечь на сторону Германия, чтобы вовлечь саму Румынию в войну на стороне Германии...
В румынских архивах МИДа Германии, - добавляет Збинек, - имеются списки фирм и газет, которые следовало подчинить влиянию Германии. Они поступили от Розелиуса, бременского торговца, проявлявшего активность в то время на Балканах. Ни один из списков не помечен подписью Раковского». Ученого интересует, каким образом Раковский или Вышинский узнали о существовании списков?
ТОРГОВЕЦ КОФЕ ЛЮДВИГ РОЗЕЛИУС
Прежде чем ответить на этот вопрос, следует пояснить, кто такой Людвиг Розелиус (02.06. 1874 – 15.05 1943), составивший списки румынских торговых фирм и редакций газет, лояльных Германии. Это был немецкий торговец кофе. Он родился в Бремене, и ему приписывают изобретение технологии декофеинизации кофе.
Согласно легенде, в начале 20 столетия этот немецкий купец ждал груз кофе. Но корабль плыл в шторм, и трюмы оказались залиты морской водой. После прибытия судна оказалось, что товар намок. Розелиус просушил кофе, но оказалось, что на вкус он почти не изменился, хотя в некоторой степени утратил бодрящий эффект. Это стало началом новых исследований, и спустя некоторое время декофеинизированный кофе стали продавать под маркой Sanka, то есть кофе без кофеина.
Более реальная история состоит в следующем. Людвиг был сыном Бременского купца и импортера кофе Дитриха Фридриха Реннига Розелиуса (1843-1902). Когда Розелиус-старший неожиданно умер в возрасте 59 лет, врачи объяснили это сильным потреблением кофеина. Тогда Людвиг разработал метод извлечения кофеина из кофейных зерен и запатентовал его в 1906 году. Он основал Кофейную торговую компанию (Kaffee HAG), которая распространила первый в мире кофе без кофеина.
В 1901 году филиал компании был основан в Лондоне, другой филиал в 1902 году в Утрехте, затем в 1903 году последовало приобретение фирмы Фридриха Баура в Гамбурге и в 1905 году создан филиала в Вене.
Розелиус, кроме того, был меценатом. Он поддерживал таких художников, как Паула Модерсон-Беккер (08.02 1876 - 20.11. 1907) и Бернард Хетгер (04. 05. 1874 – 18.07. 1949), а также превратил улицу Бётхерштрассе в Бремене в образец искусства. Улица XVI века, длиной в 108 метров и состоявшая из 7 домов, принадлежала ему одному. У каждого дома имеется свое имя и функция, например, карильонница, музей, галерея и театр. Улица сейчас узнается по золотому барельефу "Светоностный"- архангел Михаил, сражающийся с драконом.
В годы Третьего Рейха консерватор Розелиус положительно относился к национал-социализму и первоначально поддерживал Гитлера, с которым имел частную встречу в Бремене в 1922 году. Он дважды добивался членства в нацистской партии. Ему было отказано в этом из-за того, что, по мнению нацистов, он продвигал на своей Бётхерштрассе «дегенеративное искусство».
В начале Первой мировой войны Бухаресте немецкий «король кофе» содержал в н Бухаресте «информагентство», посредством которого осуществлял различные пропагандистские и другие мероприятия, направленные на предотвращение участия Румынии в войне на стороне Антанты или, по крайней мере, на отсрочку этого. В период с апреля по июнь 1915 года активность Розелиусаа проявилась с особой силой и отсрочила уже неминуемую войну Румынии против Германии почти на год.
Ради этого Розелиус использовал из своих собственных активов значительные финансовые средства и тесно сотрудничал в области военного шпионажа против Румынии с германской военной разведкой. Людвиг занимался шпионажем не только в Румынии, но почти на всем Балканском полуострове, включая Сербию, Македонию и Болгарию, а также российскую Бессарабию.
Вместе со своим закадычным другом, немецким промышленником Рейнхардом Маннесманом, Розелиус занимался в то же время формированием многотысячного «македонского легиона», который должен был использоваться на Балканах в интересах Германии. В 1917 году он был назначен Генеральным консулом в Болгарии с офисом в Бремене.
Насколько трудна характеристика личности Розелиуса, показывает статья Альфреда Фауста от 1924 года в Bremer Volkszeitung . Фауст пишет:
«Он был востребован королями, обремененными долгами, и бедствующими коммунистами; он переписывался с графом Ревентлов-Свастикой (Ревентлов, Эрнст цу (1869—1943) — немецкий политик, брат Фанни цу Ревентлов), с евреем Ратенау, с президентом США Вильсоном и королем Фердинандом, со Штреземанном и Каковским (польский кардинал Александр Каковский [05. 02.1862 - 30.12. 1938]). Когда румынские делегаты вернулись с Международного конгресса социалистов на родину, они посетили в первую очередь не штаб-квартиру партии, но Розелиуса.
Когда он занимался бизнесом в Голландии, его пригласил к себе бывший кронпринц, а когда вернулся в Бремен, то пригласил к себе в гости красного (?) президента Эберта. Социал-демократ и сторонник земельной реформы Эмиль Фельден был для него столь же желанным собеседником, как и немецкий национальный герой Freiherr v. Hünefeldt ". (Эренфрид Гюнтер Фрейхерр фон Хюнефельдт (01.05.1892 – 05.02. 1929) был пионером немецкой авиации и инициатором первого трансатлантического полета самолета с востока на запад.)
При такой коммуникабельности и идеологической терпимости, а также наличии деловых интересов в Великобритании нет ничего невозможного в том, чтобы Розелиус передал копию списков румынских торговых фирм и редакций газет, лояльных Германии, британской разведке.
СЕТИ БРИТАНСКОГО ШПИОНАЖА
Сам Раковский отвечает на этот вопрос таким образом. (Ответ цитируется мною вне формы допроса, отраженного в судебном отчете):
«Дело происходило в конце 1924 года. После падения правительства Макдональда, ко мне в полпредство в Лондоне явились два англичанина — Армстронг и Леккерт, мне лично знакомые. Армстронг — бывший морской офицер. Леккерт и Армстронг составляли часть окружения известного английского крупного капиталиста лорда Инверфорса, бывшего министра кабинета Ллойд-Джорджа. С Армстронгом я познакомился еще в Лозанне, в начале 1923 года, во время лозаннских переговоров... (Международная конференция, проходившая в Лозанне (Швейцария) с 20 ноября 1922 по 24 июля 1923 года, была созвана по инициативе Великобритании, Франции и Италии для подготовки мирного договора с Турцией и установления режима Черноморских проливов. Несмотря на дискриминационные меры организаторов конференции, Советское правительство сочло возможным принять в ней участие и направило делегацию во главе с Г. В. Чичериным.)
Армстронг сказал: «Мы питаем к вам большую симпатию и хотим предупредить вас против опасности, которая вам грозит». Он вынул из кармана бумажку, которую предъявил мне.... Это было письмо, написанное на машинке и подписанное моей подложной подписью...
В этом письме говорилось, примерно, следующее: «Посылаю вам приложенный список румынских торговых фирм и редакций газет, которые следует привлечь на сторону Германии для привлечения самой Румынии в войну на стороне той же самой Германии»... Письмо было помечено из Берна октябрем 1915 года, а в это время меня не было в Берне».
Трудно предположить, что Земан ознакомился с неполным текстом Судебного отчета. Скорее всего, он пытается уйти от неудобного вопроса, каким образом письмо попало в распоряжение британской разведки, прежде чем оно, возможно, было вложено в ходе судебного процесса в руки Раковского сотрудником НКВД для пущей убедительности.
А, копая в этом направлении, пришлось бы раскрывать причастность к деятельности британской разведки ряда почтенных британских общественных деятелей, политиков и бизнесменов и их роль в антисоветских и антикоммунистических провокациях. Кроме того, возник бы вопрос о влиянии британских спецслужб на обострение внутриполитической обстановки в СССР в 30-ые годы посредством манипулирования письмом Розелиуса, якобы подписанным Раковским.
* * *
Приехав после Октябрьского переворота в декабре 1917 года в Россию, Раковский стал активным участником Гражданской войны на стороне большевиков, четыре года руководил советской Украиной, с 1924 по 1927 год был полпредом СССР в Лондоне и Париже. Впрочем, рассматривал свое назначение на дипломатическую работу за рубежом как ссылку за свое свободомыслие.
Между тем тот же Струве укорял легкомысленного «достопочтенного» британского премьера, лейбориста Макдональда за решение «принять в послы человека, которого и французская, и всякая другая «союзная» власть должна была бы судить и осудить на... смертную казнь».
Раковский занял пост советского посла в Великобритании в сложный период политической жизни этой страны. В январе 1924 года палата вынесла вотум недоверия консерваторам; впервые к власти пришли лейбористы, и Болдуин, ставший лидером оппозиции, уступил премьерство их лидеру Р. Макдональду. Однако в том же году после октябрьских всеобщих выборов он вернулся к власти, чему во многом способствовало «Письмо Зиновьева».
Оно считается едва ли не самым знаменитым политическим подлогом в мировой истории. В письме провозглашался курс на вооруженную борьбу с британской буржуазией, «против идеи эволюции и мирного уничтожения капитализма». В этом послании рекомендовалось «расшевелить массы британского пролетариата и привести в движение армию безработных пролетариев». И это накануне намечавшегося в парламенте обсуждения вопроса о ратификации договора между СССР и Великобританией и предоставлении кредита Москве.
Поднятая шумная кампания напугала английского обывателя, и консерваторы получили на выборах большинство голосов. Первое в британской истории лейбористское правительство Рамсея Макдональда, признавшее советское правительство и вступившее с ним в переговоры, подало в отставку. Правительство Болдуина отказалось представлять на ратификацию торговые договоры с Россией, подписанные в августе 1924 года лейбористами.
Министерство иностранных дел Великобритании направило специальную ноту полномочному представителю СССР Х. Раковскому, в которой «письмо Зиновьева» квалифицировалось как прямое вмешательство Советского государства во внутренние дела Великобритании. В ответном послании Раковский категорически отрицал подлинность «письма Зиновьева» и приводил ряд доказательств того, что оно «является работой преступных личностей, недостаточно знакомых с деятельностью Коммунистического Интернационала».
Лидер лейбористской партии Рамсей Макдональд, выступая в парламенте, обвинил консерваторов в использовании «письма» для достижения своих политических целей – «для создания паники в сознании старых дев...». 15 декабря 1924 года с речью по этому вопросу выступил министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен, брат небезызвестного Невилла Чемберлена. Он отметил, что новое расследование позволило установить «весь пройденный письмом путь, от начала до конца» и убедило членов подкомитета своей подлинностью. Однако расследование не убедило лейбористов.
(В 1998 году министр иностранных дел в кабинете лейбористов Робин Кук поручил главному историку «Форрин оффис» Джил Беннет провести расследование и пролить свет на эту загадочную историю. Джил предположила, что за «красным письмом», скорее всего, стояли белые эмигранты, жившие в Риге. Им очень не нравилось сближение Лондона и Москвы. Зиновьев вряд ли мог написать подобное письмо, поскольку Советская Россия остро нуждалась в британских кредитах.
В 2006 году вышла ее книга «Секретный человек Черчилля», посвященная Десмонду Мортону, большому другу Уинстона Черчилля еще со времен Первой мировой войны. (В 1924 годуМортон был переведен Черчиллем из МИДа, где возглавлял Секцию секретной разведки V по борьбе с большевизмом, в военное ведомство и был руководителем Центра промышленной разведки Комитета Имперской обороны. Мортон утверждал, что получал молчаливое одобрение своей разведдеятельности со стороны премьеров Макдональда, Болдуина и Чемберлена.).
Исследовательница установила, что именно Мортон получил от своего агента из Риги письмо, якобы написанное Зиновьевым, а затем обеспечил его «утечку» в газету «Дейли мейл».) [100 великих афер. Миусский И.А.]
В обстановке обострения англо-советских отношений агенты британской разведки и подкатили к Раковскому с письмом Розелиуса. «Когда Армстронг и Леккарт предъявили мне этот документ, - продолжил свои показания Раковский, - я сказал: "Да это же грубейший подлог". Документ был помечен Берном 15 октября, а я тогда был в Румынии, а не в Берне.
А потом, какой мне смысл, писать германскому правительству письмо о румынских торговых фирмах и о румынских газетах, когда Румыния, являвшаяся десятки лет военным союзником Германии, представляла собой германскую агентуру, там германские фирмы, германские ежедневные газеты имеются, германские банки,- что же я могу им сообщить? Немцы же в тысячу раз лучше знают, что собой представляет Румыния и румынские торговые фирмы. Это же абсурд. Это не только подлог, но и нелепый подлог.
Тогда они мне заметили: "Вы утверждаете, что является подлогом и письмо Зиновьева, а вот результат: падение правительства Макдональда и предстоящее аннулирование того договора, который вы подписали с английским правительством".
Я должен заявить, что с самым большим возмущением сообщил им: вы просто шантажисты.
Нет, мы являемся к вам побуждаемые исключительно хорошими чувствами. Знаете ли вы,- спросили они меня,- каким образом вы получили агреман в Англии?
Знаю. Они намекали на то обстоятельство, что данный мне агреман в Англии, когда я был назначен впервые в качестве полпреда, был задержан английским правительством, в связи с известной кампанией, которая началась в английской печати; а потом английское правительство дало его, убедившись, что эта кампания основана на клеветнических данных, относительно мнимой речи, которую якобы я произнес в Харькове, что я еду в Англию для того, чтобы организовать социальную революцию.
Тогда они мне сказали: нет, вы не все знаете, мы осведомлялись относительно вас у господина Истмена (Истмен - американский троцкист) и узнали о вашей принадлежности к течению мистера Троцкого, о вашей близости с ним. И только вследствие этого обстоятельства "Интеллидженс Сервис" дало агреман на назначение вас полпредом в эту страну...
(Видимо, это замечание Раковского дало очередной повод Комиссии по реабилитации жертв сталинских репрессий времен хрущевской «оттепели» поставить под сомнение обоснованность судебного процесса над участниками «право-троцкистского блока». Ведь комиссия ориентировалась на фальсификацию любых обвинений Льва Давидовича в банальном шпионаже. Но в Лондоне прекрасно знали о причинах вражды Сталина и Троцкого и не преминули использовать близость к последнему Раковского для шантажа.)
Это заявление изменяло всю ситуацию...
Я им заявил: прежде всего, мне необходимо иметь подтверждение, что вы действительно в данном случае представляете "Интеллидженс Сервис". Через некоторое время я был приглашен на обед в ресторан на улице Оксфорд-стрит, где они меня познакомили с лицом, которое они представили как заведующего русским отделом "Интеллидженс Сервис". Фамилию его я не помню точно, это дело относится к 1924 году, если память не изменяет, - не то Ричардсон, не то Робертсон.
Он подтвердил, что Армстронг и Леккарт действуют от имени "Интеллидженс Сервис", что идет речь относительно создания дружественных, близких отношений между известными политическими течениями, что тут не нужно говорить о вульгарном шпионаже и так далее...
После этого я поехал в Москву. Для меня было важно выиграть время... Возвратившись в Лондон, я вскоре был вызван к одному официальному лицу, которое мне подтвердило, что данное "Интеллидженс Сервис" предложение действительно санкционировано. В свою очередь Армстронг и Леккарт заявили, что агентом связи между мной и ими будет журналист Фарбман. К этому делу в качестве агентов связи я привлек, завербовал еще двух сотрудников полпредства.
Это произошло уже в начале 1925 года. Перед отъездом из Лондона я успел передать документ - оценку советской политики в Среднеазиатских национальных республиках, с точки зрения человека, который желает поддержать враждебное отношение к СССР. В октябре того же 1925 года я был переведен полпредом в Париж. Держать непосредственную связь с "Интеллидженс Сервис" мне в этом положении было трудно... Затем мои связи с "Интеллидженс Сервис" прекратились с момента моего отъезда из Лондона, вернее не моя связь, а мои донесения.
Летом 1934 года, после того, как я вернулся из ссылки, мои связи возобновились. В Москву приехала одна моя знакомая английская женщина, которая напомнила мне, что следует возобновить связи с "Интеллидженс Сервис"... Я ее знал в Лондоне. Можно утверждать, что она сама была связана с "Интеллидженс Сервис"... Леди Пейджет... Она известная крупная филантропка; во время войны имела госпиталь в Киеве.
ЛЕДИ ПЕЙДЖЕТ И ЛЕДИ УИЛКИНСОН
Речь шла о леди Мюриэль Эвелин Вернон Пейджет (19.08.1876 года – 16.06. 1938). Она считалась британской благотворительницей и гуманитарным деятелем. Начав свою деятельность в Лондоне, затем перенесла ее в Восточную и Центральную Европу. Получила награды в знак признания ее гуманитарной активности от правительств Бельгии, Чехословакии, Эстонии, Японии, Латвии, Литвы, Румынии и царской России.
В 1915 году леди Пейджет обеспокоила тяжелая ситуация на российском фронте. Она отправилась в Петроград, где вместе со своей подругой леди Сибил Грей создала англо-российскую больницу, для лечения раненых солдат. Императрица Александра Федоровна принимала участие в финансировании этого проекта, пожертвования поступали и из Великобритании.
В 1916 году леди Пейджет также создала ряд полевых госпиталей и продовольственных кухонь на Украине. Чтобы собрать средства для англо-российских больниц, она организовала в следующем 1917 году внушительную российскую выставку на тему «Россия в мире и войне» в Лондоне, которая проходила в мае этого года.
Выставка сопровождалась серией концертов (где пел ради сбора денежных средств Федор Шаляпин), лекциями на различные темы, связанные с Россией, спектаклями по произведениям Антона Чехова и Льва Толстого и т. д. Церемонии открытия выставки под председательством фельдмаршала Джона Френча, предшествовала русская православная религиозная служба.
Вскоре после этого она вернулась в Россию, где ее застала революция. В феврале 1918 года большинство британских сотрудников англо-российской больницы в Петрограде вернулись в Великобританию, оставив российскую миссию Красного Креста с поставками медикаментов и продовольствия еще на шесть месяцев. Леди Пейджет оставалась в Украине, откуда вместе с тремя сестрами-сестрами и врачом, несколькими британскими гражданскими лицами и британским дипломатом Джоном Пиктоном Багге вскоре эвакуировалась из России.
Возвратилась в Великобританию через Москву, Владивосток, Токио, Торонто и США. В составе ее группы был будущий первый президент Чехословацкой Республики (1918—1935), доктор Томаш Масарик под псевдонимом Томаш Марсдон. Он пробирался инкогнито из Восточной Европы и впоследствии был приглашен президентом США Вильсоном для переговоров о будущем Чехословакии.
В Лондоне леди Пейджет старалась привлечь внимание британцев к отчаянным призывам о помощи Марии Бочкаревой, основательницы Русского женского батальона смерти. Эта белогвардейская амазонка прибыла в апреле 1918 в Сан-Франциско и удостоилась10 июля аудиенции у президента Вудро Вильсона в Белом доме.
Вскоре после окончания Первой мировой войны леди Пейджет вернулась в Россию, чтобы продолжить работу, а затем в 1920 году направилась с миссией в Латвию, где открыла доступ к бесплатным кухням, бесплатной медицинской помощи и бесплатной одежде. Она также открыла систему передвижных клиник для отдаленных районов и больницу в Даугавпилсе. В последующие годы она выполняла аналогичную работу в Эстонии, Литве, Польше, Чехословакии и Румынии по просьбе королевы Мари Румынии, которая стала ее хорошим другом.
В1924 году леди Пейджет выделила небольшую сумму из своего фонда на оказание помощи «перемещенным британским поданным» (DBS). Речь идет о некотором числе британцев, которые проживали в СССР и не смогли (из-за возраста, немощи или бедности), или, в некоторых случаях, не желали покинуть Россию после Октябрьской революции 1917 года. Но бедственное положение DBS неуклонно росло. Вскоре после того, как дипломатические отношения между Великобританией и СССР возобновились в октябре 1929 года (они были разорваны в мае 1927 года), леди решила отправиться в Ленинград с благотворительной миссией.
Она приехала в город на Неве в начале 1930-х годов. По ее инициативе, в Детском Селе построили дачу. Небольшой загородный дом был предназначен для отдыха и лечения перемещенных британских поданных. Дача открылась в 1933 году. Ранее для аналогичных целей была приобретена квартира в Ленинграде.
В то время еще не были распространены законы о регистрации учреждений и лиц, занимавшихся благотворительной или иной деятельностью, в качестве иностранных агентов. Заявление в марте 1938 года на московском судебном процессе Раковского о том, что он впервые начал шпионить в пользу Великобритании в 1924 году и возобновил свою шпионскую деятельность в 1934 году по запросу леди Пейджет, вызвало вопросы в британской Палате общин.
На этой почве против леди ополчилась другая дама. Она потребовала, чтобы леди Пейджет отчиталась о своем опыте сотрудничества с британскими разведывательными службами. Этой дамой была Эллен Сикели Уилкинсон (08.10. 1891 – 06.02. 1947), член британской лейбористской партии. Ранее в своей карьере, в качестве парламентария от избирательного округа Джарроу она сыграла заметную роль в организации в марте 1936 года марша безработных из Джарроу в Лондон.
Уилкинсон родилась в бедной, но честолюбивой семье из Манчестера. В раннем возрасте увлеклась социализмом. После окончания Манчестерского университета работала в суфражистской организации, а затем в качестве сотрудника профсоюза. Вдохновленная русской революцией 1917 года, Уилкинсон вступила в Британскую коммунистическую партию и проповедовала революционную социалистическую доктрину наряду с поисками конституционных путей к политической власти лейбористской партии.
В 1924 году она была избрана лейбористским депутатом от Восточного Мидлсбро и поддержала всеобщую забастовку 1926 года. После своего поражения на выборах в Мидлсбро в 1931 году стала плодовитым журналистом и писателем. Вернувшись в парламент в качестве депутата от Джарроу в 1935 году, была решительным сторонником республиканского правительства в гражданской войне в Испании и несколько раз посещала районы боевых действий в этой стране.
Уилкинсон состояла в Коммунистической партии Великобритании с самого ее основания летом 1920 года. Вместе с тем она сохранила свое членство в Лейбористской партии, которая в то время не противилась двойному членству. В 1921 году Уилкинсон присутствовала на Международном конгрессе красных профсоюзов и втором съезде женщин-коммунисток в Москве.
Тогда она встречалась с несколькими российскими коммунистическими лидерами, в том числе со Львом Троцким, Надеждой Крупской и другими. Уилкинсон считала выступление Крупской лучшим на Конгрессе. Основным итогом съезда стало основание прогрессивной международной организации профсоюзов, которую часто называют «Профинтерн».
Дома Уилкинсон продолжала пропагандировать советские достижения, особенно, эмансипацию женщин-работниц. В ноябре 1922 года, на митинге, посвященном пятой годовщине русской революции, Уилкинсон заявила, что русский народ может смотреть в будущее с оптимизмом, однако этого чувства лишены люди, обреченные жить в трущобах Манчестера.
Со временем Уилкинсон все больше расходилась с манчестерскими коммунистами в вопросах экономической и более широкой международной стратегии партии. Во время короткого пребывания у власти в 1924 году правительства лейбористов их лидер Рамсей Макдональд добился запрета компартии и двойного членства в Лейбористской партии. Поставленная перед выбором, Уилкинсон покинула КПГБ, тем не менее, она продолжала выступать с левых позиций в качестве парламентария-лейбориста.
Показания Раковского относительно леди Пейджет дали повод Уилкинсон обвинить консерваторов в использовании благотворительной деятельности в качестве прикрытия международных провокаций и разведывательных операций Великобритании за рубежом. Премьер-министр Чемберлен ответил, что у леди «нет опыта в британской разведывательной службе», и подчеркнул, что ее работа «полностью бескорыстная и гуманитарная».
Уилкинсон возразила, что «те, кто знают что-либо о работе леди, имеют основания сомневаться в заявлении премьер-министра». Ее поддержал Уильям Галлахер (депутат-коммунист от избирательного округа Западный Файф), который настаивал на том, что Раковский говорил правду.
ЛОРД ИНТЕРФОРС И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ
Любопытно отметить, что на всеобщих выборах 1935 года Галалахер был избран депутатом парламента от округа Западный Файф, в который входил городок Керколди – родина упомянутого Раковским лорда Инверфорса (24. 04.1865 – 17. 09. 1955) . Сотрудник разведки Армстронг, вербовавший Раковского, как раз и был морским офицером из окружения этого владельца крупной судоходной компании и незаурядного политика.
Сам политик не сразу попал в ряды высшей британской аристократии. Раньше его звали Эндрю Вейр. Он родился в Керколди округа Файф в Шотландии, городе и порте, расположенном в заливе Ферт-оф-Форт. Был старшим сыном Уильяма Вейра и его жены Джанет.
И Уильям Вейр, и его отец были торговцами пробкой. Проучившись в средней школе в Керколди, Эндрю поступил на работу в Коммерческий банк Шотландии. Вскоре переехал в Глазго. Затем по достижении двадцатилетия, он купил парусное судно, барку Willowbank, которую использовал в прибрежной торговле.
На следующий год Вейр начал строить парусные суда современного дизайна и через несколько лет создал флот из 52 судов. В 1896 году Вейр перебрался в Лондон и стал переводить свой парусный флот на паровую тягу. В 1905 году он основал судоходную компанию (Bank Line), которая заняла ведущее место в британском судоходстве.
Неудивительно, что в годы Первой мировой войны Вейр обратил на себя внимание тогдашнего главы министерства вооружений, а затем военного министра и главы правительства Ллойд-Джорджа. В марте 1917 года Вейру предложили сделать доклад об организации коммерческого снабжения армии.
Он рекомендовал образовать должность генерального инспектора снабжения в военном совете, который взял бы на себя задачу снабжения армии всеми ее запасами и оборудованием, кроме боеприпасов. Его рекомендации были приняты, и он получил возможность начать карьеру на государственной службе.
В январе 1919 года, после окончания войны, его назначили министром боеприпасов для завершения операций по снабжению и утилизации излишних материалов. Он оставался на этом посту до марта 1921 года. За свои заслуги был принят 5 февраля 1919 года в пэры в качестве барона Инверфорса от Саутгейта в графстве Миддлсекс. Получил американскую медаль «За выдающуюся службу».
После войны лорд Инверфорс занялся инвестированием в производство дизельных судов, расширил свои деловые интересы, присоединившись к группе компаний Marconi. Был председателем Anglo-Burma Rice Company и компании Wilmer Grain, а также был членом правления Lloyds Bank.
В свой девяносто первый год Инверфорс продолжал посещать офис четыре дня в неделю. Он умер в своем лондонском доме 17 сентября 1955 года.
Лорд Инверфорс отличился не только на поприще судоходства и снабжения армии. Он был также председателем правления казенной Англо-персидской компании, стремившимся подмять под контроль британского правительства и Royal Dutch/Shell. " 'Шелл',— констатировалось в сообщениях,— создал целую систему взяточничества в отношении руководящих заправил 'Англо-Першен' с целью парализовать его работу на Востоке — в Турции и Персии — и направить ее в русло интересов 'Шелла'".
Коммерсант. Керосиновые войны – 2, обозреватель журнала "Деньги" Евгений Жирнов. 03.11.2003.)
"В связи с открытым взяточничеством в 'Англо-Першен',— писал глава советского Нефтесиндиката Г. И. Ломов-Оппоков в Совнарком,— стоит вопрос о новом назначении лорда Инверфорса , которому предложено занять пост председателя правления 'Англо-Першен'. Лорд Инверфорс три раза отказывался от этого поста, но, судя по всем данным, теперь его примет.
В связи с этими намечающимися изменениями в группировках нефтяных концернов лорд Инверфорс пожелал принять (по своей инициативе) находящегося в Лондоне члена правления Нефтесиндиката тов. Полляка, с которым имел предварительные разговоры на тему создания мощной нефтяной организации, в которую входили бы 'Стандард Ойл', 'Англо-Першен' и Нефтесиндикат".
ТРАГИЧЕСКАЯ СУДЬБА НЕФТЕСИНДИКАТА
Почему лорд Инверворс пожелал побеседовать именно с членом правления «Нефтесиндиката» Полляком? Возможно, потому что тот имел опыт работы в «Шелл» и через него высокопоставленный англичанин хотел познакомиться поближе с изнанкой деятельности частной англо-голландской компании. Инверфорс, видимо, полагал, что Полляк смог бы наилучшим образом обосновать выгодность для СССР предложения о создании мощной нефтяной организации.
В Москве скоро поняли, что смысл предложений заключается в том, чтобы взять под американо-британский контроль всю советскую нефтепромышленность. Между тем Советский Нефтесиндикат с середины 20-х годов непрерывно наращивал экспорт нефти. Создал сеть торговых фирм в крупнейших нефтепотребляющих странах мира и сумел отвоевать у конкурентов 15% мирового рынка нефти.
Прием, применяемый советскими нефтеторговцами, был бесхитростным, но эффективным. Везде и всюду русская нефть продавалась дешевле, чем товар конкурентов. Дешевая советская рабочая сила помогала демпинговать, не оглядываясь ни на кого.
Между тем ОГПУ относилось с явным подозрением к сотрудникам Нефтесиндиката и, особенно, к их встречам с представителями британских властей. Недоверие к буржуазным спецам советской нефтянки проистекало не только из классовых предубеждений, но также из того, что те привыкли работать в условиях рыночного общества, отличались идеологической неразборчивостью и легко становились объектами разработок иностранных разведок, осуществляемых с целью нанести экономический и политический ущерб Советскому государству.
Как свидетельствуют материалы, представленные из архива ФСБ, первые схемы вредительства в нефтяном деле тогдашнее ОГПУ отнесло к 1926 году. Во главе сети заговорщиков оно поставило английский Генштаб, связанный с компаниями «Стандард Ойл» и «Шелл», при содействии которых за границей якобы была создана организация Торгпром во главе с Детердингом, братьями Нобелями, Гукасовым, Лианозовым и др.
От английского Генштаба ОГПУ протянуло ниточки в английскую миссию в Москве, и в Главгортоп, а от него — к «вредительским группам»: в Госплане, возглавляемой В.О. Ларичевым и И.В. Покровским; в «Нефтесиндикат» во главе с В.С. Полляком и др.
3. (А.К. Соколов. Советский «Нефтесиндикат» на внутреннем и международных рынках в 1920-е гг.)
Полляк (иногда Поляк) Василий Соломонович (1886-1931) - окончил Петербургский университет (юридический факультет). Беспартийный, но в 1905-1907 годах примыкал к социал-демократам «меньшевикам». В 1908 - 1917 годах работал в симбирском отделении крупнейшего в России нефтеторгового общества «Мазут» (контрольный пакет акций которого Ротшильды продали корпорации «Шелл»).
С 1917 г. возглавлял грозненское отделение «Мазута». В 1920 году вошел в Центральное управление грозненскими промыслами и заводами (будущий трест «Грознефть»), с началом НЭПа - коммерческий директор треста. Неоднократно выезжал за границу, в 1922 - 1930 годах - член правления «Нефтесиндиката», организации, объединившей торговлю СССР нефтепродуктами на внутреннем и внешнем рынке. В 1931-м был расстрелян, позднее - реабилитирован.
Первый технический директор «Грознефти» А. В. Иванов, разделивший трагическую судьбу Полляка, в показаниях сотруднику ОГПУ сообщил, что ничего не знает о контактах Василия Соломоновича за границей с кем-либо их бывших директоров или хозяев «Мазута», «Стандарта» или других обществ, входящих в группу «Шелл». Только позднее он слышал в Москве, что Полляк В.С. при поездке за границу в 1925 или 26 году встречался в Париже с бывшим владельцем О-ва «Мазут», своим дальним родственником.
Иванов характеризовал Полляка как единственную крупную фигуру в Грозненском районе в период Советской власти, способную по своим данным осуществлять нефтяную промышленную политику, благодаря наиболее полному знанию мировой нефтяной конъюнктуры. В отношении политических взглядов Иванов относил Полляка к числу кадетов или левее, а также отозвался о нем как об инициативном руководителе.
ФАРБМАН М.С.
Нам осталось познакомиться с журналистом, которого, как свидетельствует Раковский, британские разведчики Армстронг и Леккерт использовали в качестве связника.
Это – Абрамович Григорий Семенович, в дальнейшем Фарбман М.С. (1880-1933). Судя по «Еврейской энциклопедии», он учился в Одесской рисовальной школе. Примыкал к эсерам. В 1906 участвовал в издании «Историко-революционного альманаха» под редакцией Владимира Львовича Бурцева (1862-1942), народовольца, затем эсера и кадета.
Последний владелец издательства "Брокгауз-Ефрон" А.Ф.Перельман (1876-1954) рассказывает в своих мемуарах, что его друг детства Абрамович Г.С. к этому времени учился в мюнхенском Политтехникуме в Германии. Там он редко посещал университет и чаще бегал на рабочие собрания, на которых выступал Фольмар или другие видные социал-демократы, приезжавшие время от времени в Мюнхен.
Во время пребывания в Германии приятели «усиленно занимались пропагандой сионизма среди русско-еврейского студенчества, огромная часть которого примыкала к социал-демократам и враждебно относилась ко всяким «еврейским националистическим бредням». Абрамович вступил в организацию сионистов-социалистов. Одно время он, по заданию ЦК этой партии, разъезжал по провинции, выступая с лекциями и докладами о задачах партии сионистов-социалистов. Позднее друзья охладели к сионистской доктрине.
Еще до 1906 года Абрамович ухаживал за сестрой другого своего друга Гржебина З.И. (1877–1929), которая впоследствии стала его женой. Речь идет о Софье Исаевне (Саре Шиевне) (1880 – не ранее 1912). Вскоре он переехал из Германии в Россию, где увлекся в Петербурге историей русского революционного движения, работал для «Календаря революции», выходившего под редакцией В.Л. Бурцева и время от времени писал статьи на эту тему в русских газетах.
Сам же Гржебин З.И. по прибытии в 1905-1906 года из Германии в Петербург занялся изданием и руководством сатирическими журналами «Жупел» и «Адская почва». Они были вскоре ликвидированы властями. Гржебина лишили права заниматься издательским делом и приговорили к годичному тюремному заключению. До осени 1908 года ему удавалось скрываться от правосудия, живя под чужими именами, однако открыто заниматься издательским бизнесом он не мог.
Поэтому официальными руководителями его нового издания – журнала «Пантеон» - стали сначала ближайшие родственники и земляки Зиновия Исаевича. Между тем, он сохранял свое влияние на дела издательства в течение всего времени его существования.
В связи с тем, что Гржебин находился под негласным надзором полиции - юридически издательство «Пантеонъ» возглавлял Фарбман, который успешно вел дело под руководством Зиновия Исаевича в течение пяти лет (1907—1912), Издательство ставило перед собой в первую очередь просветительские цели и стремилось сделать шедевры мировой литературы более доступными отечественному читателю. В работе «Пантиона» деятельное участие принимали Бальмонт, Блок, Брюсов, Волошин, Засулич, Вячеслав Иванов, Морозов, Чуковский, Эфрос и многие другие известные деятели культуры.
(«Германский след в русском пантеоне: Петербургское издательство «Пантеон» (1907–1912) как агент немецкой культуры». Голлербах Е.А, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург).
В 1917-1918 г.г. Гржебин З.И. заведовал конторой газеты «Новая жизнь», а Абрамович стал лондонским корреспондентом газеты. Но в Англию он эмигрировал еще до революции в России. Там он был сотрудником английского биографического указателя Who's Who, издавал экономический ежегодник. В 1915–17 г.г. - специальный корреспондент английской газеты «Манчестер гардиан» и американской «Чикаго дейли ньюс». С 1920 года московский корреспондент газет «Чикаго дейли ньюс», «Манчестер гардиан» и «Обсервер».
Хорошо зная бывшую родину, Фарбман добывал для своих газет материалы на зависть коллегам - иностранным журналистам. 27 октября 1922 года газета «Обсервер» опубликовала интервью, которое он взял у В.И. Ленина.
Советский и российский историк, специалист в области источниковедения и методологии новейшей истории России Соколов А.К. (01.02.1941 – 11.09. 2015) опубликовал любопытную переписку британского журналиста с заместителем председателя Госплана Г.Я. Сокольниковым.
В письме к Сокольникову в сентябре 1928 года Фарбман запросил у председателя Госплана статистические данные, «которые необходимы, чтобы дать публике представление об экономическом состоянии Советской России в настоящий момент». При этом британский журналист и издатель жалуется на недостаток «подходящих людей в Москве» и несовершенство Советского отдела своего еженедельника.
Для исправления положения он отсылает материалы отдела Политтем Литвинову, национально-культурного отдела Луначарскому и т.д. Надежную же статистику по экономике он ожидает от Сокольникова. В ответном письме от 8 декабря 1928 года Сокольников указывал, что «Исполняя Вашу просьбу, выраженную в письме от 23/XI сего года, я обратился к профессору С.А. Первушину с предложением составить для издаваемого Вами ежегодника статистические данные об СССР.
В настоящее время сведения эти мною получены и препровождены Вам вместе с объяснительной к ним запиской профессора Зеленко». Спустя четыре дня Фарбман в очередном письме выражает благодарность Сокольникову за полученные статистические данные.
В статье под заголовком «К вопросу об англо-советских экономических связях 1928 года» историк Соколов А.К. констатирует, что переписка Фарбмана и Сокольникова состоялась в обстановке постепенного снижения напряженности в отношениях двух стран. Британская сторона разорвала эти отношения после полицейского налета в мае 1927 года на торгпредство СССР и помещение акционерного общества «Аркос Лимитед» в Лондоне. В обоих учреждениях был совершен обыск, изъяты секретные и шифрованные документы.
Данная переписка, по мнению историка, свидетельствует о деловых контактах между большевистскими хозяйственными руководителями и представителями британской прессы в условиях разрыва англо-советских отношений. Британские деловые круги внимательно следили за экономическими процессами в СССР в условиях начала реализации первого пятилетнего плана.
Созданный в феврале 1929 года в Лондоне Англо-русский комитет организовал в марте-апреле поездку группы британских промышленников в СССР, которая пришла к выводу о необходимости нормализации англо-советских отношений для развития торговли. В ноябре 1929 года палата общин одобрила восстановление дипломатических отношений, и на основе этого 12 декабря произошел обмен послами.
Полпредом СССР в Великобритании был назначен Г.Я. Сокольников. В 1930 года Сокольников и министр иностранных дел А.Гендерсон подписали Временное торговое соглашение между СССР и Великобританией.
В известном смысле Фарбмана, действительно, можно считать проводником интересов британских деловых кругов. Но его переписка с Сокольниковым, на мой взгляд, не связана с этой задачей непосредственно.
Скорее она свидетельствует о том, что Фарбман, занимаясь журналистской деятельностью в Советской России, имел обширные контакты с руководящими советскими деятелями и был заинтересован в добывании у них разными способами информации, может, и секретной, если повезет. Как свидетельствует трагическая судьба Сокольникова, так, во всяком случае, воспринимала «деловые контакты между большевистскими хозяйственными руководителями и представителями британской прессы влиятельная часть советского руководства.
В 1938 году, когда Раковский давал на суде показания о Фарбмане, последний не мог ни подтвердить, ни опровергнуть их. Его не было в живых уже пять лет. Еще раньше ушел из жизни Гржебин З.И., которому 3 октября 1921 года Политбюро разрешило выехать с семьей за границу. Он скоропостижно скончался 4 февраля 1929 года от инфаркта в городке Ванве недалеко от Парижа.
ЭПИЛОГ
Армстронг, Леккерт, лорд Инверфорс, леди Пейджет, Фарбман и др. ... Премьер-министр Невилл Чемберлен утверждал, что ни один из британских подданных, упомянутых на судебном процессе Раковским, никогда не работал на британские разведывательные службы. Но ведь его брат, бывший глава британского МИДа Остин Чемберлен с той же убежденностью доказывал подлинность провокационного подложного письма Зиновьева.
Казалось бы, окончательно свет на происхождение письма Зиновьева должна была бы пролить публикация архивных документов, предпринятая британскими властями в 2017 году. Но на обращение с запросом к ним редакции газеты «Гардиан» ей ответили, что весь файл о письме Зиновьева был потерян после того, как чиновники министерства внутренних дел его изъяли.
Офис МВД отказался объяснить, почему файл был изъят или когда и как он был потерян. Не было бы и речи о том, были ли сделаны какие-либо копии. (Гардиан. 26.12. 2017). Другие утерянные документы касались деятельности коммунистической партии Великобритании в разгар холодной войны и «способа, каким британское правительство завладело российскими правительственными средствами, которые хранились в банках Великобритании после революции 1917 года».
Невозможно отрицать того, что эпоха войн и революций первой половины ХХ века отличалась острым противоборством спецслужб разных стран. Остроту определяла не только и не столько идеология, сколько экономическая конкуренция. Об этом сборник А.Б. Земана свидетельствует с полной очевидностью, хотя ее пытаются затемнить рассуждениями о «немецком следе» в Октябрьской революции.
Между тем непредвзятое толкование документа, раскрытие содержащихся в нем подробностей, не вписывающихся в тенденциозные версии, помогают увидеть реальный широкий фон турбулентной и сложной эпохи, извлечь уроки из событий прошлого, не утративших связи с современностью.
Ниже публикуется Приложение I (перевод на русский язык архивных документов «ГЕРМАНИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ 1915-1918», изданного под редакцией З. А. Б. ЗЕМАНА) и Приложение II (статьи В.И. Ленина с реакцией на обвинения большевиков в сотрудничестве с кайзеровской Германией).
----------------------------
ПРИЛОЖЕНИЕ I
ПРИЛОЖЕНИЕ II
------------------------------
| 